Кулибин позвал на мост и работных людей. Словно торжественной процессией — Кулибин с Эйлером впереди — проходят мост из конца в конец господа академики, господа адъюнкты и за ними строители модели.
Орлиным был замысел — победно свершение.
Однако испытание не считалось конченным. Всю тяжесть оставили на модели, а под средину ее подвесили на веревочках гирьки. Расстояние от гирь до земли вымерили, чтобы знать, не осядет ли мост.
Двадцать восемь дней приходили проверять — мост не осел.
Заключение диктовал в академической канцелярии Эйлер: проект правилен, строить через Неву мост длиной сто сорок сажен по замыслу Кулибина можно. Под заключением подписались все члены комиссии, и было представлено оное императрице. Екатерина приказала передать Кулибину ее монаршее благоволение. И велела вдобавок к прежней тысяче за постройку модели выдать изобретателю еще две тысячи.
На строение же модели издержал Кулибин более трех тысяч пятисот рублей. И те пятьсот рублей убытку были всей его наградой.
Потемкин хоть с де Рибасом дружил, а посмеивался:
— Русский-то мост покрепче гишпанского вышел!
И хлопотал, чтобы царица еще чем-нибудь наградила механика.
Подумав, прислали Кулибину особую медаль на голубой ленте. Давала медаль не очень-то нужную Ивану Петровичу честь: свободный вход во все собрания дворян.
О строении же моста по опробованной академией модели речи не было. Дошел до Кулибина слух, будто императрице архитектурный вид моста не понравился. Царица сомневалась, послужит ли мост к украшению столицы.
Пришла весна, и снова глядел Кулибин на бедственные приключения петербургских жителей, с великим страхом переходивших Неву по некрепкому льду. Гибли люди, как в прежние годы. И то был убыток поважнее пятисот рублей.
Потехи
На празднествах весенних и летних непременным развлечением были фейерверки. Празднеств же было много — и при дворе и у вельмож.
Фейерверки шли по ученой части. Готовили их академики. Составляли аллегорические фигуры из разноцветных огней и ракет, сочиняли приличные случаю стихи. Занимался в прежние времена фейерверками, хотя без особой охоты, и сам Ломоносов.
Механический художник Кулибин, славный выдумщик, мог пригодиться для забав двора. Надлежало поручить ему фейерверки.
Во время публичного собрания — праздновали пятидесятилетие Академии наук — показал Кулибин первую свою картинную иллюминацию.
Двор не ошибся: и здесь Кулибин поступил своеобычно. Невелик был бы труд по описанным образцам составить пороховые смеси для ракет и огненных фигур, взлетавших в небо. Да это уж видано.
