иду я на веревочке вздыхаю на ходу
доска моя кончается сейчас я упаду
под ноги под колёса под тяжёлый молоток
всё с молотка (с. 214).
Интересно, что Янка Дягилева интерпретирует край также как аналог «ада», воплощение зла и страданий, источник страха для людей. «Край» — это конец, завершение одного состояния (процесса) и переход в другое измерение, сопровождающийся страхом перед неизвестным (ср.: «Паденье — неизменный спутник страха, //И самый страх есть чувство пустоты» [246, с. 88]).
Синонимичные страху «ужас» («несгибаемый ужас в изгибах коленей» (с. 237)), «кошмар» («кошмаром дёрнулся сон» (с. 198)), «фобия» («неестественность черных фобий» (с. 180)), «стрём» («без грома, без стрёма» (с. 196)) встречаются у Дягилевой лишь по одному разу. Случаи использования однокоренных со словом «страх» редки: единожды — «страшный» («ДО-зверь: он был очень страшный» (с. 207)), «страшно» («с благородным раем маковым // очень страшно засыпать» (с. 233)).
Поскольку при анализе концепта нужно учитывать не только саму лексему, но и лексико-семантическое поле в целом, я предлагаю рассмотреть также случаи использования метафор и фразеологических единиц со значением «страх». Эмотивно-оценочные фразеологизмы раскрывают специфику реагирования русского человека на страх: «обмереть от страха», «онеметь от страха», «застыть от страха», «от страха душа в пятки уходит».
В данных синтагматических связях ядерной лексемы эксплицирована связь концепта страх с концептами смерть, зима, молчание, на которую я указала выше. В текстах Дягилевой наблюдаем актуализацию «физиологического» аспекта реагирования на опасность: «хвост поджатый» (с. 177), «в холодный пот» (с. 190), «тёмный пролёт шире глаза» (с. 193).
Следующий концепт — лёд — получает наиболее развёрнутую характеристику в сказке-картинке «Холодильник» (с. 196), где символизирует душевно-эмоциональное «оледенение». Дягилева также часто обращается к мотиву замерзания, трансформации воды в лёд, указывая таким образом на «неуютность» внешнего мира, его безжизненность и неустойчивость:
У берега лёд сажай самолет
Нам некуда сесть попробуем здесь (с. 210)
Некоторые образы и метафоры воссоздают картину тотально оледеневшего мира, хрупкого как лёд:
Горизонта краешек отколотый (с. 207)
Концепт страх в качестве периферийных элементов имеет лексемы «страдание» (употреблено три раза) («страданий стадный стон застреманной столицы» (с. 175)), а также «горе» (3) («федорино горе в городах» (с. 241)), «беда» (3) («седьмая вода седьмая беда» (с. 213)). В контексте вышесказанного трактовать строку «встань в рань пора-то
