Исследователи рока усматривают в его природе архаическое первобытное начало, т.к. непосредственное отношение, первичное событие-отношение наиболее близко «дикарям», людям, не ведающим познания30. Буберовское «псевдо-отношение» как «чувство зависимости» либо «погружение в самость» («растворение» Я в Боге или самоустранение Я), где Я либо «аннулируется», либо считается слишком слабым для роли носителя отношения, можно соотнести с «коллективным трансом» в роке, который носит временный характер. Чистое же отношение как «переходное» между «погружением» и «сосредоточенностью» коррелирует с общей установкой рок-реципиента на приоритет экзистенции. Как отмечает М. Бубер: «Коллективность не есть связь. Она — связанность» [155, с. 153].
Это справедливо по отношению к рок-аудитории в той мере, в какой она разобщена и не представляет собой сплоченное единство. Однако, с другой стороны, философ говорит о «сущностном Мы» — истинной общности, существующей как альтернатива толпе: «Под „мы“ я разумею соединение многих независимых, достигших самости и самоответственных личностей, утверждающееся именно на почве этой самости и самоответственности и благодаря ним существующее. Главная особенность Мы в том, что между его сочленами имеется (или временно возникает) сущностное отношение» [135, с. 207].
Если во время рок-концерта возникает такое «сущностное отношение» между автором и реципиентом и в самой аудитории — есть все основания говорить не о «коллективности», но о «мы». В рок-коммуникации «исходя из себя», «я» впервые открывает не только Другого, но и «Мы», происходит «тройное преодоление границ»: 1. «я» вообще преодолевается «моим я»; 2. «мое я» преодолевает свое особенное в понимании Другого; 3. «мое я» трансформируется в «мы», объемлемое «пространством события, архитектоникой диалогического события» [156, с. 45]. Рок-исполнитель, обращаясь ко всем, обращается к каждому отдельному «я». Вопросно-ответная ситуация, о которой пишет Левинас («причастность по отношению к Другому», скрытое присутствие вопросов и ответов, использование интерпелляции, обращение к невербальным формам языка, первичность устной речи [157, с. 1098]) может быть применена к ситуации общения в роке. «Причастность» по отношению к Другому очевидна: рок-исполнитель выполняет роль «всенародного избранника», становится «голосом поколения» именно потому, что обладает сильнейшей эмпатией, умением жить и видеть глазами тех, для кого, собственно, и предназначено его творчество. «Скрытое» присутствие вопросов и ответов (они только подразумеваются и не высказываются напрямую, след автора есть «умолчание Другого») в роке проявляется в «асимметричности» коммуникации: «говорит» преимущественно исполнитель со сцены, аудитория слушает, но «молчание, сопровождающее присутствие собеседника, не исключает возможности трансцендентного отношения с другими». Вопросы не формулируются самими участниками, т.к. они «пред-заданы» («отвечающий и отвечаемое совпадают» [там же]). Молодежь приходит на концерт, чтобы получить ответ на наиболее интересующие ее вопросы. Отсюда — особое ощущение братства, единения, солидарности.
