Иными словами, поскольку рок обращен к ежедневным проблемам и потребностям обычного подростка, последний находит в рок-песнях самого же себя. В песне отражены реальные проблемы, надежды и устремления молодых людей, и, с другой стороны, песня является импульсом, руководством к действию для многих тысяч слушателей.
На вербальном уровне, если проследить частотность используемых вокативов и востребованность используемых местоимений, очевидно преобладание местоимений «я», «ты», «мы». Если первое и второе характерно для литературно-поэтических и песенных жанров вообще, то последнее — «мы» — в роке является преобладающим как экстраполяция ощущения сопричастности. Все прочие способы воздействия также ориентированы на усиление и актуализацию данного чувства.
Так, исследуя лингвистическую сторону рок-произведений, а именно, частотность употребления местоимений и глаголов определенного лица и их семантику, И. В. Нефедов приходит к выводу, что в роке наиболее актуализированы следующие группы: «абсолютная определенность» («я»); «относительная неопределенность» («ты»); побудительные, определенно-личные глаголы («публицистический» тип); экспликация обращения к Высшему началу («Он», «Ты»); «абсолютная неопределенность» («некто») [cм. подробнее: 133].
Отсюда следует, что для представителей рок-культуры наиболее значимым является самоутверждение и самоидентификация («я»), установление контакта с подобными себе («ты»); религиозные отношения; рефлексия об окружающем мире и активность, стремление что-то изменить в нем.
Специфические черты вербальной составляющей в рок-творчестве — сходство с лозунгом, агитацией, призывом, особая ритмика и т. п. — наряду с актуализацией местоимения «мы» предопределены поэтикой рока. Интересны наблюдения относительно субъект-субъектных отношений в роке: «Для рок-поэтов „Мы“ есть соборность, живая духовная связь. Актуальным и развитым „я“ становится лишь в связях и общении с другими. Это общение может стать основой корпоративного единства. Здесь мое „Я“ узнает, встречает себя уже в Другом, в своем втором „я“ и возникает в процессе этой встречи с Другим, через контраст с Другим „Я“ приобретает ясность. Суверенность „Я“ представляет не внутренний признак последнего, а вплетение его в связь с „Ты“» [134, с. 19]. Здесь очевидно соотношение с буберовской сферой «я-ты», противопоставленной сфере «я-оно».
Глубинным основанием, позволяющим связывать буберовскую концепцию диалога с принципиальным диалогизмом рока как социокультурного феномена — это противостояние объектному миру, миру опыта, миру Оно (Es) и утверждение отношения, основанного на отношении, на обращении к Ты как к Я. Если в рок-поэзии встречается обращение к «Оно», то последнее высвечивается как ложное, неестественное, враждебное («Соковыжиматель» («Алиса»), «Алюминиевые огурцы» («Кино»), «Электрический пес» («Аквариум») и др.).
