Лирический герой этого переходного этапа — обозначенного как новая (актуальная) литература — находится в периоде становления, его статус еще не отрефлексирован.
Не только и не столько критики, сколько литературоведы пытаются выяснить — что представляет собой современная литература как объект изучения? каковы ее основные тенденции? какие методы анализа могут быть к ней применимы и какие принципы лежат в основе поэтики литературы, в частности поэзии, 1990-х — 2000-х- 2010-х гг.?20 Многие категории и установки поэтики подверглись переосмыслению и в свете новой поэтической практики требуют принципиально иного метода рассмотрения и анализа. Так, в новой поэзии мы наблюдаем становление несколько отличных от поэзии последней четверти ХХ века форм выражения авторского сознания, иное наполнение категории «лирический герой». Несомненно, данные изменения обусловлены общим «сдвигом координат» в литературно-поэтической плоскости. Если в 1990-е «расстановка сил» на поэтическом поле была более-менее очевидной21 (большинством исследователей принята популяризированная М. Эпштейном оппозиция концептуализм/метареализм и имелся соответствующий ей методологический арсенал, то 2000-е пестрят многообразием равнодостойных поэтических страт (постконцептуализм, мистический авангард, неосентиментализм, постакмеизм, объективистская поэзия, метафизическая поэзия, лингвопоэтика и пр.) при отсутствии четко выраженной характеристики поэтической ситуации — то ли состояние «ремиссии» [95], то ли предстояние новому периоду развития [96], то ли хаотичное расширение и разрастание ((ср. с определениями: «экстенсивная литература» (Е. Абдуллаев), поэзия «поверх барьеров» (В. Губайловский)).
При такой неопределенности вполне объяснима тенденция молодой поэзии к редукции противопоставлений, например, географически-временного характера (Россия/эмиграция; столица/провинция; разделение поэтов на поколения).
Еще в 1987 г., приводя свою классификацию основных поэтических направлений, М. Эпштейн определил одно из них как «исчезающий архив или поэзию исчезающего „я“»: «наиболее традиционная из всех новых поэзий, сохраняющая в качестве центра некое лирическое „я“, но уже данное в модусе ускользающей предметности, невозможности, элегической тоски по личности в мире твердеющих и ожесточающихся структур» [100, с.363]. Для современного поэтического сознания характерен синдром «смерти лирического героя» (И. Кузнецова) — «утрата автором его собственного образа», «обвал авторского представления о себе» [101, с. 182].
