Кристиан отводит взгляд, и на минуту между нами повисает тишина. Внезапный порыв ветра взъерошивает его волосы, и он тут же откидывает их с лица.
– Тебе тоже снится этот сон? – шепчу я.
– Не так, как тебе. Вернее, мне постоянно снится это место, но… – Он вздыхает и ерзает, словно ему не по себе, а потом вновь поворачивается ко мне. – Я не привык говорить об этом, – объясняет он. – И даже научился мастерски уходить от темы.
– Все в порядке…
– Нет, я расскажу тебе все. Ты должна знать. Но мне не хотелось говорить об этом при Анджеле.
Я прячу подбородок в ворот толстовки и скрещиваю руки на груди.
– Моя мама умерла, – наконец говорит он, – когда мне было десять лет. И я даже не знаю, как это случилось. Дядя не любит говорить об этом, но думаю… Думаю, ее убил Чернокрылый. Просто в один прекрасный день она помогала мне за завтраком подготовить карточки с делением в столбик, отвезла меня на учебу, поцеловала на прощание на виду у всех мальчиков в школе… – Его голос дрожит. Он замолкает и, отведя взгляд, слегка прочищает горло. – А затем меня выводят из класса и говорят, что произошел несчастный случай. И она умерла. Через какое-то время мне все же позволили увидеть ее. Но я ничего не почувствовал. Это было просто… тело.
Он смотрит на меня, и я вижу, как сверкают слезы в его глазах.
– Ее надгробие у скамьи. Белой скамьи под осинами.
От этих слов у меня в голове все туманится.
– Что?
– Это кладбище Аспен-Хилл, – объясняет он. – Это не совсем кладбище… Вернее, там есть могилы, цветы и тому подобное, но это еще и часть леса – прекрасное место среди деревьев, где царит тишина и открывается прекрасный вид на округ Титон. Это, наверное, самое спокойное место из всех, что я знаю. Я прихожу туда иногда, чтобы подумать и…
Поговорить со своей мамой. Он идет туда, чтобы поговорить со своей мамой.
– Когда ты рассказала про лестницу, холм и забор, я тут же узнал это место, – тихо признается он.
– Ты понял, что мне снится кладбище, – говорю я.
– Мне жаль, – шепчет он.
Я смотрю на него, с трудом подавляя крик, пока в голове все складывается в единую картинку: люди в костюмах, мое черное платье, все идут в одном направлении, горе, которое я чувствую, мрачные взгляды, направленные на меня, и утешение Кристиана. У всего этого есть смысл.
И во сне я чувствую скорбь не Чернокрылого, а свою.
Она моя.
А значит, кто-то, кого я люблю, умрет.
