— Когда мы возвращались из похода, в одном отсеке лодки произошла авария, все ребята там погибли, погибли, но лодку спасли. Они погибли ради того, чтобы жили мы. А Вы говорите, что жизнь ничего не стоит. Если кто-то может умереть ради жизни других, значит чего-то эта жизнь всё-таки стоит. И не работает тут Ваша философия котов и мышей. Оставшиеся в живых должны жить так, чтобы не было стыдно перед мёртвыми.
— Всё это только слова, если бы кто-то умер ради того, чтобы я жила, не думаю, чтобы жизнь моя обрела какой-то смысл. Когда-то в школе нам говорили красивые слова: долг, честь, любовь, отечество — и что? Что теперь за всеми этими словами? Пустота! Слова утратили смысл, а может, смысла никогда и не было? Нам просто морочили голову?
— Смысл был, есть и остаётся. Слова наполняются смыслом в зависимости от смысла жизни. Одни видят его в служении отечеству, другие — в служении деньгам.
— Они служат не деньгам, а себе. Деньги дают свободу.
— Это иллюзия, деньги не дают свободу, деньги порабощают. Если смысл жизни человек видит в накоплении денег, то становится их рабом.
— Вы считаете, что иметь деньги плохо? А что, лучше быть нищим?
— Я не считаю, что иметь деньги плохо, я говорю: плохо, когда они становятся смыслом жизни.
— А смысла жизни вообще нет. Не смысл жизни нужно искать, а своё место в ней. Главное — это хорошо устроиться. Вы думаете, зачем я согласилась на это морское путешествие? Романтика моря, Алые паруса? Всё это бред! Там, на яхте будут очень состоятельные молодые люди, причем не женатые, так что есть шанс устроить свою судьбу соответствующим образом.
Борис не ответил. Тропа, очередной раз выйдя из тесноты каменных стен, привела их на возвышенность, откуда открывался прекрасный вид. Они остановились.
— Вон там, внизу причал, — Ира показала рукой в сторону небольшой бухты, в которой у причалов стояли лодки и та самая яхта, на которой им предстояло провести несколько дней.
Борис молча рассматривал бухту.
— Осуждаете меня? — спросила Ира.
— Да нет, — ответил Борис, — пытаюсь понять.
— А что тут непонятного? — сказала она с раздражением. — Нужно реально смотреть на жизнь!
— Каждый идёт своим путем; ладно, давайте спускаться к причалу.
Крутая тропа петляла по склону, поросшему выгоревшей травой и редким, низким кустарником, местами она проходила по террасам, разрезающим склон жёлтыми шрамами обнажённого камня. Заканчивалась тропа на небольшой асфальтовой площадке, от которой шаткая, металлическая, поржавевшая лестница вела к причалу. У пятого пирса, выдающегося в море метров на тридцать, стояла яхта с чёрными бортами и белыми надстройками, длинной не менее двадцати метров. Возле яхты их ждали парень с девушкой; Ира представила Борису Вадима и свою подругу, Таню. Вадим, совсем ещё юноша, с несколько удлинённым лицом, тонким носом, чёрными глазами и тонкими, нервными губами, протянул Борису руку и пожал её. Рукопожатие было вялым, небрежным. Таня, круглолицая блондинка, с длинными, вьющимися волосами, мило улыбнулась Борису и Ире. Ветер развевал её волосы, и было заметно, что блондинкой она была не всегда.
