— Ты стал сентиментален, прежде за тобой ничего подобного не замечалось.
— Что было прежде, того уже нет. Тогда мне было тридцать восемь лет, я был жесток и жаден до денег, я не знал женщин и презирал их. Помнишь ту красотку, что мы захватили на испанском галеоне? Тогда капитан с боцманом никак не могли её поделить. Я решил проблему просто — снес ей голову, и никто тогда не обиделся на меня. Из-за этой испанской стервы назревал конфликт между командой и капитаном. Тогда я считал, что поступил правильно, но сегодня я раскаиваюсь в своем поступке. Я раскаиваюсь во всех своих грехах, я молюсь каждый день, но Бог не слышит меня, для таких грешников, как мы с тобой, нет милости Божьей.
— Ты был прав Оло, когда прикончил эту стерву, а сейчас ты не прав. Ты бросаешь в беде своих друзей. Как же мы поплывем без штурмана? Ведь ты же был джентльменом удачи!
— Это было двадцать лет назад. Теперь я рыбак, простой рыбак, и всё!
— Ты не можешь так поступить, Оло! Через три дня мы должны выйти в море! Иначе золото достанется другим!
— Мне нет дела до вашего золота, меняй галс, Рыжий пёс, делай поворот фордевинд, и плыви своим курсом! Да, поторопись, через три дня, ты говоришь? Через три дня здесь будет такой шторм, какого не видели лет десять в наших краях! Горе тому кораблю, который окажется в это время у Чёрной скалы. Если вы собрались в море, то выходите завтра, а лучше сегодня, это я тебе говорю, Оливер Маклорен!
— Что ж, и за то спасибо. А мы надеялись на тебя, очень надеялись. Прощай.
— Прощай, Рыжий пёс.
Гость тяжёлой походкой вышел из дома, обернулся, посмотрел на Оливера, махнул рукой, и ушёл в сторону поселка. Маклорен долго глядел ему вслед, потом повернулся влево, туда, где три мыса выступали в море: первый виделся четко, второй терялся в тумане, а третий едва угадывался в дымке, повисшей над водой. Вода сливалась с небом так, что линии горизонта не было видно, тяжёлые облака, казалось, вставали прямо из воды, клубясь, темнея, заволакивая всё небо. «Непременно будет шторм, непременно, — подумал Оливер, — давно я не видел такого неба и моря».
Шторм начался, как и предполагал старый рыбак, через три дня. Выл ветер, ломая деревья, огромные, тяжёлые волны с грохотом бились о берег, взлетая выше обрыва, обдавая брызгами дом. Четыре дня бесновалась природа, на пятый день шторм начал утихать. Только к вечеру седьмого дня волны успокоились, и Оливер вышел из дому осмотреть свои владения, оценить, какие повреждения нанёс шторм его хозяйству. То, что увидел он, привело его в ужас, нет, повреждения были незначительны, благодаря заранее принятым мерам. На берегу повсюду валялись выброшенные волнами обломки мачт, рей, прочего рангоута и обрывки такелажа. Были и мертвые тела моряков, чей корабль настигла буря у Чёрной скалы.
