Эта улыбка показывала её явное превосходство над окружающими, и в первую очередь надо мной, так много сил потратившим на доказательство очевидных вещей. Удовлетворенность её своей местью была столь велика, что ни обвинение, ни наказание не могли ни смутить, ни поколебать её уверенности в справедливости своего поступка.
— Я не хотела его убивать, — сказала она так, как говорят о небрежно разбитой чашке, — я приготовила для него более страшное наказание, но видно бог сжалился над ним, и пистолет в моей руке оказался заряжен. Дэвид был страшным человеком, до того, как он женился на мне он был никем, и ни кем не мог бы стать, если бы не я, не капиталы моего отца. После смерти отца мне досталось его состояние и дело, но я отдала всё управление банком в руки Дэвида. Моей страстью был спорт, я занималась стрельбой, верховой ездой, фехтованием, бизнес мало волновал меня. Я считала, что бизнес не к лицу потомкам древнего аристократического рода, мой отец был исключением, он преуспел в бизнесе, а когда он умер, и в моей жизни появился Дэвид, я решила, что, возложив на мужа заботу о деловых сторонах жизни, я смогу как и прежде, не заботясь о деньгах, продолжать традиции средневекового дворянства. В любом деле я должна была быть только первой, ни третья, ни вторая роль меня не устраивала, если я что-то делала, то должна была делать это лучше других. Я всегда занимала первые места в состязаниях по стрельбе, по фехтованию и верховой езде. К сожалению, я не обладала красотой и не могла быть первой дамой высокопоставленного светского общества, я очень страдала от этого. Тогда я и решила, что должна заниматься тем, чем достойно заниматься мужчинам из известной аристократической семьи, и добилась в этом превосходства над ними. Дэвид смотрел на мои увлечения снисходительно, с некоторым пренебрежением, что страшно раздражало меня. Мы не были идеальной парой, каждый из нас жил своей жизнью, мои знакомые не были его знакомыми, его окружение было чуждо мне. Ему нужны были лишь мои деньги, к сожалению, я поняла это слишком поздно. Его теплое отношение ко мне продолжалось только до тех пор, пока он ни прибрал к рукам весь мой капитал. Потом он стал со мной резок, груб, а однажды, я обнаружила у него в постели любовницу, это была её мать, — показала Шарлотта рукой в сторону Корнелии. — Они даже не пытались скрывать своих отношений, они смотрели на меня с презрением и насмешкой. Я была унижена и раздавлена, я не могла смириться с той ролью, которую они мне предоставили, я хотела убить их пулей или клинком, но, увы, времена рыцарей прошли, ни пуля, ни клинок не смогли противостоять лжи и деньгам. В супружеской неверности была обвинена я, Дэвид развелся со мной, оставив одну без гроша.
