— Где я?
— В кардиореанимации института им. Склифосовского. Лежи спокойно. Сейчас подойдет доктор.
— Сколько времени? Какой сегодня день?
— Девять утра. Понедельник.
— Понедельник. А число, какое? Месяц?
Но она уже скрылась из виду. Я осмотрелся. Это, несомненно, была именно та самая реанимация, где лежала старуха, только освещенная, светлая, чистая, наполненная жизнью или попытками ее спасти.
Слышались разговоры врачей, пиканье датчиков. Один был у меня на пальце. Пахло тальком, йодом и лекарствами. Я посмотрел себе на грудь и увидел неровный шов до пупка. Как молния на куртке. Сбоку между ребрами торчали две трубки.
«Что со мной сделали?»
Вошел врач в белом халате, в маске на лице и в шапочке.
— Ну как мы себя чувствуем?
— Болит все.
Врач подошел поближе и уставился на показания приборов.
— Таня, подойди!
Прибежала молодая медсестра с рыжими волосами и стрижкой под мальчика.
— Перебери калий.
— Хорошо, Игорь Олегович.
Она взяла новый шприц из ящика, воткнула его в катетер и сделала забор багровой крови.
— Отнеси в лабораторию, быстрее.
Она ушла, а Игорь Олегович нажал несколько кнопок на дозаторе. Тот запищал. Врач нажал еще несколько кнопок. Писк прекратился.
— Ну а так в целом, как себя чувствуешь?
— В целом? — спросил я хрипло. — Сложно сказать. Мне сердце пересадили?!
— Ага. Старое совсем в труху превратилось. Еле тебя откачали. Пока в реанимации лежал, три раза заводили твой дряхлый мотор, чтобы до операции дотянул. Третий раз уже, когда на стол положили. Намучились мы с тобой, в общем. Повезло, донор появился быстро. Прямо тут у нас в институте, в нейрохирургии, мужик один умер, и его сердце тебе подошло. Бывает же такое.
Я не мог поверить. Мне стало дурно. Врач надел мне маску с кислородом.
— Подыши. Сейчас калий посмотрим. Покапаем. Насытить нужно сердце.
Он похлопал меня по плечу и подошел к кровати в дальнем углу, где лежала старенькая бабушка. Игорь Олегович посмотрел на приборы, что-то там покрутил, потыкал пальцем и сказал вслух:
— Боюсь, не доживет до завтра наша Клавдия.
Он постоял еще немного, вглядываясь в приборы, и вышел.
Едва за ним закрылась дверь, послышалось какое-то шуршание. Я приподнял немного голову и остолбенел. Бабушка Клавдия приняла сидячее положение, а за ней потянулась, как от телеграфа, куча проводов. Приборы взвыли сигналами опасности. Бабушка, не открывая глаз, сделала первую попытку слезть с кровати, спустив одну ногу.
Было видно, как ее шатает. Она бормотала что-то нечленораздельное, сопела, изо рта шла слюна. Представив, как это тело падает на пол, вырывая с клочьями все провода, я кое-как дотянулся до кнопки вызова сестры. Послышался протяжный звук. Бабушку продолжало качать из стороны в сторону.
