О всех, забывших радость свою | страница 86

— Подойдите ближе, — сказала старуха.

Я подошел.

— Дайте мне руку.

Мне совершенно не хотелось давать руку незнакомому человеку, лежащему в таком мрачном месте, да еще с обвисшей кожей, белой, как снег. Ее волосы были редкими, седыми. Все лицо изъедено глубокими морщинами. Каждый вздох доставался ей с болью.

— Побудьте со мной немного, — речь давалась ей с трудом. — Мне недолго осталось.

— Кто вы?

— Знаете, я рада, что перед смертью могу снова чувствовать чью-то руку…

Мне стало дурно. Рубашка прилипла к спине от пота. Я хотел бежать.

— Видите ли… Я прожила непростую жизнь, полную ошибок и разочарований. В моей судьбе почти не было светлых пятен. Она сыграла со мной злую шутку. У меня был сын. Он давно умер. Мои родители погибли. Чуть позже я нашла своего родного отца, но он ушел во второй раз, я не успела даже его узнать как следует. Все близкие мне люди уходили из моей жизни поспешно. Меня это, в конце концов, раздавило.

Я не знал, что ответить этой женщине. Наклонившись над ней, я попытался успокоить ее, но она движением руки меня остановила.

— Просто выслушайте меня. Я очень виновата перед своим первым мужем… Только поняла это слишком поздно. Вы представить себе не можете, как поздно. Именно в тот день, когда ослепла. Я поняла, что никогда больше не смогу его увидеть и попросить прощения. За всю свою никчемную жизнь я даже не попыталась узнать, жив он или нет.

Она сжала мою руку чуть сильней. Я посмотрел на приборы. Пульс ускорился до ста десяти ударов в минуту.

— Видимо, Бог специально сделал так, чтобы жизнь человеку казалась длинной и долгой. Эти жалкие десятилетия, неважно, шесть, семь, девять. Что они перед вечным ничто? Когда человек осознает это, он либо сходит с ума, либо пускает себе пулю в лоб, либо плачет днями напролет, как я. С этим жить непросто. Моргнул, и нет ничего: дома нет, где ты жил, родных твоих нет, друзей. Пыль одна. Страшно жить под конец. Кто верит в Бога, им легче, а я никогда не верила в эту чепуху. Я давно совсем одна. У меня больше никого нет.

Из глаза ее скатилась слеза и застряла в глубокой морщинке.

— Вы не одна, — сказал я тихо. — Я рядом.

— Знаете, что самое неприятное в приближении смерти? — спросила она, задыхаясь от сильного потока кислорода. — Ты до конца не знаешь, что там за чертой. Вечное ничто или новая жизнь. Темнота или встреча с родителями. Ты веришь, ты надеешься, но все равно страшно, потому что вдруг «там» ничего и никого нет. Знаете, я боюсь смерти. А ведь когда-то я ничего не боялась. Самоуверенная дурочка.