Не может быть, чтобы его мать не оставалась на ночные дежурства. Не может такого быть, чтобы Валере все время удавалось их разводить по разным часам. И еще нужно поговорить с ними наедине по отдельности. Выяснить подробности жизни и, если я прав, то сценарий у них будет один и тот же.
Я вернулся в палату. Валера все также неподвижно сидел и читал газету. Все также было неподвижным его лицо.
— Куда ты помчался? — сквозь усы спросил он, не отрываясь от раздела с анекдотами.
— Да так, — ответил я, заикаясь. — Послышалось, что телефон звонит. Думал, сеть починили.
— А я уж подумал, с ума ты, что ли, сошел. Что там за грохот и крики были?
— Ведро опрокинул с грязной водой. Вот твоя мать и ругала меня.
— Смешно, наверное, было. Кстати, может, кофейку?
— Кофейку, — задумчиво сказал я. — Давай.
Валера полез в ящик, достал маленький кипятильник, банку быстрорастворимого кофе и сахарный песок.
— Сливок, брат, нет, уж извини.
— Ничего. Я черный люблю.
Он вскипятил воды, заварил два стакана кофе, и мы стали медленно пить.
— Вкусно, — сказал я, хотя вкуса не чувствовал. — Сейчас бы еще покурить.
— Можно и покурить. Давай по одной, пока моя бабка не видит.
Он опять полез в ящик и достал мятую пачку. Взял у него сигарету и подкурил от его спички. Дым опустился на дно легких, но не обжег.
Я принял горизонтальное положение и стал пускать дымовые кольца. Меня научила этому Катя. Докурив почти до фильтра, кинул окурок в стакан с остатками кофе и решил немного поспать, в надежде привести свои нервы в покое.
На обед был овощной постный суп, вареная курица с рисом и компот. Я лишь немного их поклевал — не было аппетита, да и вкуса еды я не чувствовал.
Ужин был еще ужаснее. Тушеная капуста, которую я не любил, и стакан кефира. Лучшего сочетания не придумаешь. Когда буфетчица ушла, я немного выждал и решил сходить с ней поговорить. Она сидела в будке, уже надев белый халат, и заполняла дежурный журнал.
— Извините, Екатерина Валерьевна, можно с вами поговорить?
— О чем ты хочешь поговорить, парень? О том, что тебе не нравится тушеная капуста? Так можешь ее не есть.
Я улыбнулся.
— Нет, не про это. Я хочу вам задать один личный вопрос, если, конечно, вы готовы на него ответить.
— Личный? Ну что же, задавай, если хочешь. Скрась вечер старушке.
— Зачем же себя принижать. Годы ничего не значат.
— Это они в двадцать, молодой человек, ничего не значат, а чем старше, тем хуже. Шанс попасть в сети возрастает.
— Какие еще сети?
