Я клялся в той камере, высекал в душе обещание отомстить за этих людей. И теперь сам должен уничтожить, стереть в пепел? Черт с ними, если бы это были просто тела, просто нежить! Но я чую там, внутри, души!
Хорошо хоть Шагам магию не использует, только мастерски орудует копьем, пытаясь вздеть меня на острие как свинью на крюк скотобойни.
Был бы я в силах избавить их от цепей чужой воли, но я не могу, не умею. Могу только уничтожить с концами, вместе с душой. Безголовые, что же это за нежить такая? Как они видят, где я, как ориентируются, как сохранили столь внушительные навыки?
В какой-то момент пришлось ударить Шагама, просто голой ладонью в бронированную грудь, откидывая на пару метров. И я, на долю секунды, почувствовал, что прячется за проклятой сталью.
Недоделанный Лич, вот на что это похоже. Странная марионетка чужой воли, улучшенное тело, не душа и сознание управляют им, а вмурованные в кости амулеты. Так необычно, что в голове не укладывается. Но самое ужасное - душа, что воет от отчаяния.
Душа в этом теле - лишь источник негативной силы, и чем больше она страдает, тем сильнее марионетка. Тот костеухий сказал, что Безголовые зачищали Серебор от оставшихся людей? Какого было Шагаму, что отправлялся защищать, такому верному долгу Первых, вместо этого убивать простых людей?
Меч Безголового звякнул по нагруднику, оставляя глубокую царапину и врезаясь в подкладку. Черт вас дери, у меня нет выхода! Я напитал кисть маной сколько смог, кончики пальцев сверкают разрядами синих молний, с размаху вонзаю руку в грудину Безголового. Стыдясь самого себя, я даже не могу смотреть, куда именно бью.
Марионетка это лишь инструмент из мертвого тела, как и большинство нежити. Бью не ее, я ударяю прямо в душу. Это был Рапал, бывший офицер моей армии, пошедший на смерть, пытаясь вызволить своего лорда из плена.
Там, в агонии чужой души, нет ничего кроме беспросветного отчаяния, нет узнавания меня, нет раскаяния. Рапал уже не желает избавления, не желает прощения за все, что делалось его мертвыми руками, по его мнению, не достоин. Душа жаждет наказания, ждет забвения, и только его.
- Прости, - так тупо извиняться перед ним за это, но я прошу. - Прости, Рапал.
Мой кулак сжался в чужой груди, что-то хлюпает, течет черная кровь, но пальцы ощущают лишь боль чужой души, которую сминаю. О, я хорошо знаю каково это, когда пытаются уничтожить душу. Эта боль невообразима. И я своими руками дарую ее тому, кто не должен этого испытывать.
