Некоторые люди, как это ни поразительно, совершенно не меняются внешне. Сабина относилась именно к этой категории. Матильда увидела то же самое лицо, словно время не имело над ним власти. Бывшие коллеги назначили встречу в греческом ресторанчике, где подавали комплексные обеды – закуски, второе и десерт – за весьма умеренную цену. Впрочем, Матильде это было совершенно безразлично, есть она не хотела и заказала только графинчик красного вина. Из чего Сабина заключила, что ее бывшая коллега стала алкоголичкой. Но выводы Сабины часто бывали скороспелыми.
Как бы то ни было, ее растрогал звонок Матильды.
– Я так переживала за тебя. Ты перестала мне отвечать. Я прямо не знала, что и думать…
– Ну, прости меня, я виновата. После того, что случилось, мне нужно было изолироваться от внешнего мира.
– Да, но ты могла хотя бы позвонить, – настаивала Сабина с упреком в голосе, словно это она сама переживала трудный период. Матильда молчала, и ее подруга заговорила чуть мягче:
– Я, конечно, понимаю, что тебе пришлось туго. У нас в лицее все только об этом и судачили. Я просто поверить не могла, но дети мне все подтвердили. Как это случилось, Матильда?! Как ты могла – ударить ребенка?! А главное, именно Матео, которого ты обожала…
– Мы что – встретились именно для этого? Я уже все объяснила кому надо.
– Ну, извини, просто мне трудно это понять, вот и все. Ты всегда была так внимательна к людям. Я тебя считала воплощением доброты. Да ты такая и есть…
– …
Матильда не ответила; ей казалось, что речь идет о ком-то другом. «Воплощение доброты»… Последние недели мало-помалу стерли тот, прежний ее образ. Она едва помнила, какой была раньше. Память стала ненадежной, и теперь ей требовалось огромное усилие, чтобы представить себе ту молодую женщину, которую называли «воплощением доброты». Думая о своей жизни, она видела в ней только женщину, брошенную Этьеном. И вдобавок преподавательницу, уволенную из лицея. Да, все ее существование свелось к этим двум фактам, двум событиям, полностью подчинившим себе ее рассудок. Горе бесследно стерло все ее прошлое. И теперь ей казались абсолютно нереальными воспоминания людей о той женщине, которой она была прежде, – словно они говорили о ком-то другом.
Наконец Матильда прервала Сабину:
– Я тебя прошу, давай не будем обо мне. Я с тобой встретилась не для того, чтобы обсуждать мою жизнь, а чтобы забыть о ней. Вот я и подумала о тебе, поскольку среди всех моих знакомых ты больше всего любишь рассуждать о жизни.
