, движущихся в пространстве одна относительно другой, имеют свое собственное время, доступное для исчисления лишь наблюдателю, который движется вместе с той же системой. Понятия об одновременности в общем смысле слова не существует.
В связи с этим первобытное сознание не чувствует особой склонности подчеркивать относительность времени путем расширения или сжатия одного и того же промежутка. Можно, напротив, сказать, что восприятие времени вообще отвергается, отбрасывается прочь при самом созидании общего шаманистического восприятия вселенной.
Можно пойти даже дальше и сделать для психо-физического восприятия мира, свойственного шаманизму, следующие дальнейшие выводы из неприятия времени. При отсутствии одновременности, сосуществование и совпадение проявлений бытия, существующих в разных системах и имеющих внешнюю видимость и пространственную трехмерность, такое совпадение должно восприниматься в каком-то ином порядке, вне категории времени.
Яркий пример такого вневременного совпадения приведен в рассказе Уэллса: «Случай с глазами м-ра Девисона». Англичанин, работающий в своей лаборатории в Лондоне, поражен шаровидной молнией, влетевшей в окно. Он ослеп, натыкается на стены и в то же время видит солнечный остров, чаек, песок и бушующее море. Зрение его переместилось на 180 % и находится у антиподов в южном полушарии. С тех пор он видит два зрительных мира, перекрывающих друг друга: 1) Лондон и 2) Остров на Тихом Океане. Днем, с лондонского утра до лондонского вечера, старый зрительный мир сильнее и ярче, а новый ощущается, как некий туман, как отпечаток недопроявленного негатива. Но с лондонского вечера лондонский зрительный мир бледнеет, а тихоокеанский усиливается и к полночи обращается в полную зрительную иллюзию. Лондонский мир, в свою очередь, бледнеет до степени тумана. Ночью пациент не может ходить по городу, его водят под-руки. Двойственные зрительные ощущения причиняют немало неожиданных явлений. Вот пациент спустился, под-руку со спутниками, в низко расположенную часть Лондона. Ему одновременно кажется, что в тихоокеанском кругозоре он опустился под воду и идет в глубине, как будто водолаз. Навстречу плывет огромная акула. Он разрезает ее пополам, как бесплотную тень и проходит дальше. Ибо болезнь его только зрительная, а телесное его бытие в остальных отношениях попрежнему находится в Лондоне. Дальше попадается другое видение, затонувший корабль. На носу, на палубе, трупы матросов, изведенные рыбами. Оно тоже наплывает на больного, как яркая галлюцинация, и, совершенно бесплотное, проносится дальше.
