И вот опять она, пассажирка из Франкфурта. Спокойная, уверенная в себе, в великолепном серо-голубом платье с отливом, с высокой прической (парик?) и рубиновым крестом старинного дизайна на шее.
– Синьор Гаспаро, граф Райтнер, мистер и миссис Арбатнот.
Всего двадцать шесть гостей. За столом Стаффорд Най сидел между унылой миссис Стэггенхэм и синьорой Гаспаро. Рената Зерковски располагалась прямо напротив него.
Такие ужины ему доводилось посещать довольно часто, и состав гостей всегда был традиционным: сотрудники дипломатического корпуса, министры, промышленники, разбавленные горсткой общественных деятелей, которых приглашали по той причине, что они обычно оказывались интересными собеседниками и приятными людьми, хотя, согласно мнению Стаффорда Ная, далеко не всегда. Во время беседы с чрезвычайно обворожительной, весьма словоохотливой и слегка кокетливой синьорой Гаспаро его мысли блуждали, как и его взгляд, хотя это не бросалось в глаза. Вряд ли кто-то мог заметить, что он оценивает окружающую обстановку и делает соответствующие выводы. Зачем его пригласили сюда? Очевидно, по какой-то причине, а может быть, без особой причины. Зачастую его имя автоматически возникало в составляемых секретарями списках приглашенных – либо в силу занимаемого им положения, либо когда для поддержания баланса за столом требовался дополнительный мужчина. В последнем случае на него всегда имелся спрос. «О да, – говорила хозяйка очередного приема, – Стаффорд Най – прекрасная кандидатура. Посадите его рядом с мадам такой-то…»
Скорее всего, его пригласили только для того, чтобы заполнить пространство за столом. Но все же, по опыту, Стаффорд знал, что могла быть и другая причина. И поэтому его подчеркнуто доброжелательный взгляд непрестанно скользил по лицам присутствующих, подолгу ни на ком не задерживаясь.
Вполне вероятно, среди гостей находился кто-то, чье присутствие имело особое значение. Кто-то, кого пригласили отнюдь не для того, чтобы он заполнил пространство за столом, – напротив, остальных гостей подбирали таким образом, чтобы они соответствовали ему. Кто-то, представлявший собой важную персону. Он пытался понять, кто из них мог быть этим человеком.
Кортман знал это наверняка. Милли Джин – возможно. От этих жен можно было ожидать чего угодно. Некоторые из них проявляли куда большее дипломатическое дарование, нежели их мужья. На некоторых из них можно было положиться только благодаря их обаянию, приспособляемости, готовности угодить, отсутствию любопытства. Некоторые же представляли собой настоящее несчастье. Те, кто, возможно, и одаривал своих мужей-дипломатов деньгами и престижем, могли в любой момент совершить опрометчивый поступок и создать тем самым неловкую ситуацию. Порой для того, чтобы разрешить ее, требовалось присутствие среди гостей одного, двух, а то и трех профессиональных миротворцев.
