– Да. На днях я вспоминал о ней.
– Удивительно, насколько ты и она похожи, хотя вы и не близнецы. Говорят, что даже близнецы, если они разнополы, не могут быть идентичны друг другу. Понимаешь, что я имею в виду?
– В таком случае Шекспир совершил ошибку, сделав Виолу и Себастьяна[14] похожими как две капли воды.
– Ну, обычные братья и сестры могут быть похожи друг на друга. Вы с Памелой всегда были похожи – внешне, я имею в виду.
– А в других отношениях – нет? Вы не считаете, что и характерами мы тоже были похожи?
– Нет, ни в коей мере, хотя это и странно. Но ты и Памела обладаете тем, что я называю семейным лицом. Лицом не Наев, а Болдуин-Уайтов.
Стаффорд никогда не пытался конкурировать с тетушкой Матильдой в вопросах генеалогии.
– Я всегда считала, что вы с Памелой пошли в Алексу, – продолжала она.
– А кто это – Алекса?
– Ваша прапра… думаю, еще раз прабабка. Она была родом из Венгрии. Венгерская графиня или баронесса. Твой прапрапрадед влюбился в нее, когда служил в посольстве в Вене. Да, точно, она была венгеркой. Очень спортивная. Они, венгры, все спортивные. Она охотилась верхом с собаками, великолепно ездила на лошади…
– В доме есть ее портрет?
– На первой лестничной площадке, в верхнем ряду, чуть правее центра.
– Обязательно взгляну на него, когда пойду спать.
– Почему бы тебе не пойти взглянуть на него сейчас, а потом ты мог бы вернуться сюда и высказать свое мнение.
– Пожалуйста, если хотите, – с улыбкой произнес Стаффорд.
Он вышел из комнаты и поднялся по лестнице. Да, у старой Матильды острый глаз. Это было то самое лицо. То самое лицо, которое он уже видел и запомнил. Запомнил из-за сходства не со своим собственным лицом и даже не с лицом Памелы, а с образом, запечатленным на этом портрете. Миловидная девушка, привезенная сюда его прапрапрадедом, если количество «пра» соответствовало истине; тетушка Матильда никогда не удовлетворялась слишком малым – по ее мнению – их количеством. Девушке было тогда около двадцати лет. Она была отважной, великолепно ездила на лошади, прекрасно танцевала, и мужчины сходили по ней с ума. Но, как всегда говорили, она хранила верность прапрапрадеду – солидному и здравомыслящему сотруднику дипломатического корпуса. Она уезжала с ним в зарубежные страны, где он получал назначения в посольства, возвращалась домой, где рожала детей – всего их было трое или четверо. Через одного из этих детей ему и его сестре Памеле передались по наследству ее черты. Интересно, подумал Стаффорд, не является ли молодая женщина, которая уговорила его отдать ей плащ и паспорт, утверждая, что в противном случае ее жизнь подвергнется смертельной опасности, потомком женщины, изображенной на этом портрете, в пятом или шестом поколении? Вполне возможно. Они принадлежали к одной нации и имели большое внешнее сходство. В опере она сидела с той же горделивой, прямой осанкой, что и дама на портрете, а ее тонкий нос имел такую же легкую горбинку. И обе они излучали сходную ауру.
