Незаметно наступил комендантский час. Отпускать Шевчука было опасно. Дядя Миша остался ночевать.
Рано утром меня разбудила мама, указала на окно. Внутри все похолодело: по улицам стояли патрули. Решаем: что делать? Куда спрятать дяди Мишин портфель? В нем всегда лежали пистолет, обоймы и граната. А если будет обыск?
Из минутного оцепенения нас вывел спокойный голос дяди Миши: «Один пистолет у меня в кармане. Портфель с открытым замком будет висеть в комнате на вешалке. В случае чего, пока я буду стрелять, бросай гранату. Не волнуйся, живыми мы им не дадимся».
Обидно было погибать так нелепо. Работа в городе только наладилась, все шло хорошо… Принимаем еще одно решение. Согласовываю с дядей Мишей его легенду. Он друг отца, работник луцкой газеты, приехал в командировку, остановился у нас. Маму попросила накрыть на стол, поставить чашки и съестное. Взяв свои документы, вышла на крыльцо.
Жандарм, стоявший напротив, через улицу, закричал по-немецки:
— Девушка, закройте дверь, выходить запрещается! Только после проверки.
На мои объяснения о работе в рейхскомиссариате он только замахал рукой.
Жду на пороге кухни. Вошел офицер с двумя жандармами. Протягиваю свои документы, доказываю, что ждут меня неприятности за опоздание. А он, ехидно улыбаясь, говорит:
— Мы прочесываем город, ловим советских партизан, и ваш рейхскомиссариат помогает нам. Вы хорошо говорите по-немецки. Вы немка?
Показываю офицеру документы местной немки, они у меня были. Стараюсь не замолкать. Представляю дядю Мишу как друга отца. Мама хлопочет у стола. А когда взор офицера упал на вешалку и портфель, стала его уговаривать выпить с нами чашку чаю. Это его отвлекло; повернувшись ко мне, он сказал:
— С удовольствием выпил бы, мы стоим давно, но у меня еще много непроверенных квартир. Вы можете идти на работу, как только мы снимем посты. Здесь все в порядке, — обращаясь к солдатам, произнес он и вышел вместе с ними.
В первые минуты мы не могли поверить, что опасность миновала, все обошлось. Дядя Миша попросил меня о случившемся никому не говорить. Наученные горьким опытом, мы знали: повторения подобного не должно быть. И долго верили в то, что об этом случае никто не знает.
Закончилась война. Разбросала судьба бойцов отряда по разным местам. Дмитрий Николаевич, выписавшись из госпиталя, стал всех нас разыскивать. Двери его квартиры были открыты для каждого. Мы часто собирались по нескольку человек. Для меня его квартира стала вторым домом.
