Он стал уже дремать, когда вдруг услышал осторожный цокот лошадиных копыт. Цоканье все ближе, ближе… У сарая, где ночевал Шматко, всадник остановился, бесшумно спешился.
— Эй! Выходи, дело есть! — крикнули из темноты.
Шматко выглянул — всадников, оказывается, было много, они стояли наготове чуть поодаль.
— Руки вверх! — скомандовали откуда-то сбоку, и Шматко подчинился. И неожиданно для самого себя выматерил непрошеных гостей.
— Мать вашу!.. Чего нужно-то?
Всадники захохотали, шевельнулись на лошадях. Один из них приблизился к Шматко, слез с седла.
— Не боись, свои.
Иван узнал в стоявшем перед ним человеке дальнего своего родственника, Якова Каблучкина. Яков был в банде Курочкина начальником штаба.
— Здорово, что ли, Иван?!
— Здорово, Яков!
Всадники соскочили с лошадей, расселись на бревнах у дома Шматко; сел с ними и Иван, стараясь вести себя непринужденно, естественно.
— Что это ты, то у красных воюешь, то повстанцем хошь стать? Непонятно, — спросил Яков.
— А чего тут непонятного? — удивился Шматко. — Жить хочу вольно, свободу люблю. Без нее русскому человеку — тоска. Ты вот живешь не тужишь, а я что ж, рыжий?
Бандиты сдержанно, но одобрительно загоготали.
— Выходит, ты неидейный? — уточнил Каблучкин. — Это хорошо. Такой ты нам нужен. У нас, Ванюха, воля настоящая. Пей, гуляй — не хочу. Девку — какую захошь бери. Коня дадим, оружию. Только чтоб коммунистов изводил. Ну?
Шматко помедлил.
— Так что ж, Яков. Дело предлагаешь. Только… не один я, ты, видно, знаешь. Хлопцы у меня надежные имеются.
— Валяйте все к нам! Всех примем! — Каблучкин гостеприимно распахнул руки.
Вечером следующего дня решено было навестить банду Бачевского. Взяв с собой Соболева и еще девять человек, Шматко отправился в Рыжкин лес.
Пока ехали, он снова и снова обдумывал детали: как вести себя, что говорить бандитам, чтобы они поверили в его искренность, в его желание стать с ними в один ряд, чтобы добиться их доверия и расположения.
Бачевский встретил Шматко и его «банду» неприветливо, настороженно. Он знал Ивана по службе в Богучарском полку и в перерождение Шматко не верил. Было написано на физиономии Бачевского: знаю, мол, тебя, гусь лапчатый, на простачков рассчитываешь. Но мы тоже тут не лаптем щи хлебаем, понимаем, что к чему.
Но сомнения рассеял Яков Каблучкин. Он принародно дал Ивану Шматко отменную характеристику, напомнил, как «батька Ворон» выгнал из Журавки чекистов, и что «вообще это мужик нашенский»…
