Лишь после третьего подхода, заметив смягчение его натиска, она согласилась, чтобы он проводил ее до дома. Так, в полночь, на случайном такси они добрались до Кайдаловской на окраине города, где стояла пятиэтажка Веры. Здесь в лучших традициях жанра Гошка стал мычать о том, что, если она оставит его на улице, утром соседи обнаружат у подъезда окоченевшее тело посланца «стройки века», а она, узнав его заиндевелого, будет всю оставшуюся жизнь корить себя за черствость.
— Сначала Вера была настроена категорически, — продолжал Гошка, понижая интонацию рассказа. — Говорит: «Навязался, черт, на мою голову…». Но, сердце женщины — особенно сибирячки — не камень. Видя, что я не отстану, она оговорила условия своей неприкосновенности и согласилась впустить меня. Говорит: «Чтобы утром испарился, будто тебя не было!».
Предвкушая приближение сладкой развязки, Гошка был согласен на любые условия. Двухкомнатная квартирка — чудо-парень был ее муж, — сынок, спящий в маленькой комнате, душ с дороги и — о, боги! — бокал шампанского в постель — это могло «пронзить сердце» и не такого ковбоя, каким был наш герой. Он даже не мог понять, почему и кто толкает его в бок, когда он ждет совсем иного…
— Когда я продрал глаза, — итожил Гошка первую часть отчета, — в окна пробивался бледный луч рассвета. То есть, я вырубился ночью, как только упал на крахмальную простыню…
— Что ж, это простительно, Гош, — утешали его «охотники на привале», слушавшие его рассказ. — Хуже было бы, если б ты вырубился, упав на неё… Га-га-га!..
Далее события разворачивались по плану «ставки». Утром в пятницу Гошка приехал в поликлинику, взял бедную (или счастливую?) приемщицу Тамару и отвез на такси в КБО (Комбинат бытового обслуживания), где совершилось таинство выдачи устаревших «резинок» и прием заказа на новые.
С этого момента он считал свою миссию выполненной, хотя нечто неуловимо-гормональное говорило о другом. В оставшееся время он повышал свой культурный уровень: изучил полки в магазинах, побывал в бане №2, где испробовал жидкость, называемую здесь пивом, даже зашел на выставку живописи.
Ночевал Гошка в гостинице и о повторении опыта уже не помышлял. Билет на самолет ему удалось взять довольно легко, но только до Тамыгды. Оттуда добрался на поезде до Б. Нелера, где и ночевал на станции в экзотическом обществе бичей. Утром легко сел на автобус до Лендинского и читал всю дорогу.
Утомленный дорогой Гоша ушел досыпать, а я дочитывал «Ночь после выпуска». Вечер мы сдобрили шахматами и чаем по-семейному.
