Моника бежала, пока не завернула за угол, после чего не торопясь зашагала к школе. Она долго и путано объяснялась с учительницей Анжелики английский у Моники хромал на обе ноги, да и акцент был ужасный. Наконец мисс Планктон отправила Монику в коридор и вызвала из класса Анжелику.
Девочка вышла пунцовая от стыда. Ее мать была единственной женщиной во всем городке, которая не умела как следует говорить по-английски. Моника быстро заговорила с Анжеликой на французском.
— Мне нужно уйти домой, мисс Планктон, — сказала Анжелика. — Мой папа очень сильно болен, ему совсем плохо.
Мисс Планктон тут же сочувственно захлопотала, помогая Анжелике застегнуть пальто и ботики, в то время как Моника стояла беспомощная, ломая руки.
Бедная, несчастная женщина, подумала учительница, глаядя вслед матери с дочкой. Бедная миссис Бержерон. Сколько ей пришлось вынести.
Моника крепко держала Анжелику за руку, не давая девочке бежать, но Анжелика все-таки вырвалась и побежала вперед.
— Папа, папочка! — закричала девочка, влетев в спальню.
Она подскочила к кровати и, если бы доктор Саутуорт не удержал ее, бросилась бы прямо на неподвижное тело отца.
— Тише, малышка, — ласково произнес он, держа Анжелику за плечи. — Не надо шуметь.
— Как он, доктор? — спросила Моника.
— Он еще дышит.
— Сколько еще?
— Трудно сказать. Час или даже меньше. Или чуть больше. Он слишком упрям, чтобы уйти быстро. Ты бы пошла лучше и отдохнула, Моника. Я позову тебя.
— Нет, — покачала головой Моника. — Я останусь с ним. А вам ведь нужно еще посетить других больных.
— Срочных случаев у меня нет, — ответил доктор. — Арман мой друг. Я останусь с ним.
— Но вам не нужно… — начала было Моника, но осеклась.
Доктор холодно посмотрел на нее, потом отвернулся и снова взял Армана за запястье.
— Иди и приляг где-нибудь, Моника. Я побуду с ним.
Когда Моника вышла из спальни, он вздохнул с облегчением. Он говорил по-французски несравненно лучше, чем Моника по-английски, но французский оставался для него чужим, поэтому разговоры с Моникой всегда утомляли доктора. Он сел в кресло рядом с кроватью Армана, а Анжелику усадил на колени.
— Не плачь, маленький ангел, — сказал он. — Не плачь, мое солнышко. Видишь, папа просто спит.
А что я могу еще сказать, черт побери, гневно подумал доктор Саутуорт. И что мне сказать ей, когда он умрет? Не плачь, Анжелика. Папочка не умер. Он только улетел на далекую звезду. О Господи!
Он поправил белокурые локоны Анжелики и пожалел, что не может сейчас выпить. Все, что угодно, только бы покрепче. Можно даже без льда и содовой.
