— Ты чё, Лёха, в «бомжи» заделался? — один из «мягких» вариантов первой реакции.
Я попробовал множество разных вариантов ответов на разные варианты одного и того же вопроса про бороду:
— Раздражение кожи от бритья, — ответ, вызывающий множество советов о применении того, чего «для мужчины лучше нет», и различных парфюмерно-косметическо-лекарственных средств. Что утомляет, да и отец Флавиан на очередной исповеди не разрешил больше врать.
— Жене так нравится — ответ, сначала тоже не соответствовавший истине (хотя теперь: «Лёшка! Как же я тебя раньше без бороды как мужика-то принимала?») для большинства оппонентов все же неубедительный.
— Хиппую, — не «прокатывает».
— Потому что растёт.
— У всех растёт, но все же бреются!
— У женщин не растёт.
— Так они же — женщины!
— А почему я должен бриться, чтобы быть похожим на женщину, у которой борода не растёт, если я мужчина и у меня она растёт?
— Ну, все цивилизованные люди сейчас бреются!
— Не все! Я вот не бреюсь, а я что — не цивилизованный? Машину вожу, на компьютере работаю, микроволновкой пользуюсь, мобильником… Какие там ещё признаки цивилизованности? Кстати, вилку в левой руке держу, а нож в правой, и сморкаюсь в платок, а не в галстук.
— Не, ну ты скажешь…
— И вообще, в Библии, ещё в Ветхом Завете, сказано: «не порти края бороды твоей». То есть даже подравнивать бороду, как у меня, по большому счёту не положено.
— Так ты бы сразу и сказал, что верующий! Теперь понятно, у вас всё не как у людей!
И конечно же в конце разговора звучит традиционное пожелание:
— Будь проще, и люди к тебе потянутся!
После чего собеседник с чувством выполненного долга удаляется, гордо подняв голову.
Последнее время я стал отвечать, «как в Одессе» — вопросом на вопрос:
— Лёшка! Ты что это с бородой?
— А что?
— Нет, ну все без бороды, а ты с бородой…
— А почему тебя это волнует?
— Нет, ну так — непривычно…
— Привыкай, брат! То ли ещё будет!
В общем, я и сам ещё привыкаю к своей бороде и ко всему, что с ней оказалось связано. Зато дети довольны:
— Папа! У тебя такая щетинка приятная, как у Борьки!
Спасибо, детки! (Борька — это Семёнов трёхмесячный кабан.)
Когда эта «бригада» ещё только высаживалась из своей потрёпанной «четвёрки» у церковных ворот, которые мы с Клавдией Ивановной отдраивали железными щётками, готовя к покраске «Хаммерайтом» (она нижнюю часть, а я, со стремянки — верхнюю), я сразу почувствовал: «ребята серьёзные». Хотя это были одни женщины, пятеро, в возрастной категории от тридцати пяти до шестидесяти с чем-нибудь.
