Внезапно отец П-л посмотрел на меня, улыбнулся и мягко сказал:
— Да вы фотографируйте, пожалуйста! Я благословляю!
Я слегка оторопел от неожиданности, потом решил не терять времени на размышления и, успокоив себя флавиановским — «Афон!» — начал щёлкать купленной специально перед поездкой цифровой «Сонькой» направо и налево. Игорь быстренько последовал моему примеру.
— Намолено здесь! — вздохнул Флавиан, глядя на отца П-а.
— Так ведь сколько веков уже! — улыбаясь, ответил отец П-л.— Пройдёмте в костницу, поклонитесь отцам, здесь подвизавшимся.
Мы вышли из храма, отец П-л повёл нас куда-то за алтарь, мы спустились по каким-то ступеням и оказались перед открытой дверью в небольшое помещение со сводчатым потолком, куда и вошли.
Помещение оказалось комнатой метров в десять площадью со стоящим у восточной стены аналоем, увенчанным удобной подставкой под книгу и покрашенным вместе с этой подставкой коричневой масляной краской, какой в наших деревнях обычно красят полы.
Слева от аналоя из стены выступало подобие стола, сложенного из того же материала, что и сама стена, и покрытого деревянной столешницей, выкрашенной всё той же краской.
На этом столе стояла некая этажерка из двух полок, заполненных человеческими черепами. Некоторые черепа, не поместившиеся на этажерке, лежали рядом на столешнице.
— Ты смотри, сколько жёлтых! — удивился Флавиан. — Не меньше половины!
— А в чём разница? — удивившись удивлению Флавиана, не выдержал я. — Черепа, они и есть черепа!
— Разница в том, Алексей, — с улыбкой ответил отец П-л, — что, по афонским преданиям, белый цвет костей усопшего монаха, чьи останки после трёх лет пребывания в земле выкапываются и омываются вином, свидетельствует о спасении его души и пребывании с Господом во Царствии Его.
А вот такой медово-восковой цвет бывает у костей подвижников, сугубо потрудившихся в духовном подвиге и стяжавших у Господа особую милость. Как видите, «Ксилургу» богат такими насельниками!
Мы пропели по «зде лежащим, и по всей Горе Афонстей подвизавшимся, отцем и братиям нашим» заупокойную литию (оказалось, что у Игоря неплохой баритон, плюс знание богослужебного чина). Флавиан возгласил им «вечную память», и мы покинули костницу.
После того как мы осмотрели ремонтирующийся храм Святого Иоанна Рыльского и верхний храм равноапостольных Кирилла и Мефодия, невысокий чёрненький послушник подал нам в трапезной традиционные кофе с лукумом и холодную воду. Едва успели мы за разговором допить свои чашечки с ароматным коричневым напитком (в этот раз флавианова чашка досталась Игорю), как отошедший от окна послушник позвал отца П-а:
