).
Альтернативным вариантом формирования белорусского национального самосознания «на началах русской государственности» стало созданное в 1908 г. «Белорусское общество» во главе с И. Солоневичем и П. Коронкевичем (оба они работали в управлении Полесских железных дорог в Вильно). Идеологи общества, хотя и признавали необходимость политической самостоятельности белорусов в рамках империи, упрекали редакцию «Нашай нівы» в том, что своими публикациями она навлекает на все движение обвинения в сепаратизме.[14]
Напротив, местные «кресовые» поляки оказались куда более прагматичными в белорусском вопросе, чем центральная власть. Белорусизация рассматривалась ими как способ противодействия влиянию российской армии и школы, но лишь в отношении православной части населения. Не случайно в своей докладной записке минский губернатор А. Гире в конце января 1914 г. писал:
«Исход национально-культурной борьбы зависит не от исторических прав той или иной народности, не от численного превосходства той или иной из борющихся национальностей, а от того, на чьей стороне превосходство в культурном и экономическом отношениях. Превосходство это до настоящего времени было и теперь остается на стороне элемента польского».[15]
И все же, в отличие от «западнорусизма» и «краёвой идеи», выполнявших идеологическую функцию «тутэйшасці», белорусское движение выступало как самостоятельный национальный проект, даже несмотря на то что братья Луцкевичи фактически присоединяются к «краёвому» движению, положив начало двум новым издательским проектам — «Вечерняя газета» и «Курьер крайовы» (Kurjerkrajowy). Кроме того, виленские белорусы являлись членами тайных масонских организаций. Но все это было только попытками выйти за рамки когда-то выбранного пути культурного строительства. А. Власов, долгое время работавший редактором «Нашай нівы», писал:
«Белорусское движение переживает теперь критический период… когда нужно от теории переходить к практике».
В результате народ, от имени которого выступали творцы нации, стал одновременно и объектом исторических преобразований, и мерилом национального духа. Даже отцы-основатели, стоявшие у истоков белорусской идеи, были вынуждены время от времени представлять доказательства собственной национальной идентичности. Достаточно вспомнить конфликт Антона Луцкевича с представителем виленских «краевцев» Людвиком Абрамовичем, который летом 1913 г. в своей статье в «Пшеглёнд Виленьски» (
