Там же, на страницах «Минского листка», в 1889 г. опубликовал свое первое стихотворение на белорусском языке «Вясновай парой» Янка Лучина — Ян Неслуховский, чьи стихи стали символом будущего белорусского национального движения. Именно Ян Неслуховский, Казимир Костровицкий (Карусь Каганец), Антон Неканда-Трепка сформировали представление о Беларуси как о чем-то вполне реальном и осязаемом, положив тем самым начало идее белорусского возрождения.
Рубежом стал 1891 г., когда в Кракове был издан сборник «Дудка беларуская» Матея Бурачка — Франтишка Богушевича, который не просто повторил мысль о том, что именно белорусский язык является главной национальной чертой, но, в отличие от своих предшественников, сделал это признание по-белорусски. Он же закрепил в народном воображении и контуры самой Беларуси:
«От Вильно до Мозыря, от Витебска и почти до Чернигова, где Гродно, Минск, Могилев… и много городков и деревень».[2]
Это была во многом отчаянная попытка переломить ситуацию. Валер Булгаков пишет:
«На рубеже столетий у белорусов отсутствовала образованная и самоотверженная прослойка, на которой лежит основная нагрузка по распространению националистических идей и которая предоставляет основные финансовые ресурсы, чтобы поддержать усилия по эффективной национальной пропаганде. Подавляющее большинство не собиралось обеспечивать кадры либо оказывать финансовую поддержку белорусскоязычным школам, националистической прессе, театрам или музеям. Ничтожное количество белорусскоязычных, занятых в системе образования, юриспруденции, медицине либо администрации, не позволяло поддержать первые инициативы националистического движения».
Не случайно именно финансовый вопрос надолго станет ахиллесовой пятой национального движения. Историк Станислав Рудович отмечает в связи с этим:
«Благодаря внушительным финансовым возможностям, наличию большого числа опытных профессиональных кадров общероссийские партии владели могучими каналами пропаганды, особенно печатной, с которыми и близко нельзя сравнить мизерные возможности белорусских национальных организаций и групп, находившихся на стадии зарождения и только разворачивавших свою деятельность».
Начинаясь, по выражению Антона Луцкевича, как «процесс экономической… эмансипации белорусской деревни», белорусское возрождение оказалось в самом начале пути, который отнюдь не гарантировал получения этого самого политического статуса.[3] А. Луцкевич отмечал, что белорусское национальное движение имело характер «самозащиты». Он писал:
