— Товарищ гвардии лейтенант, разрешите обратиться! — услышал Левашов чей-то голос за своей спиной.
Он обернулся. Перед ним стоял незнакомый сержант и смотрел на него хмуро, казалось, даже с некоторой укоризной. Кто такой и что ему нужно? И вдруг блаженное настроение слетело с Левашова. Сразу, мгновенно. Он почувствовал, что пришла беда, неприятность, что-то дурное…
— Слушаю вас, — Левашов настороженно посмотрел на сержанта.
— Товарищ гвардии лейтенант, — тот смотрел Левашову прямо в глаза, говорил смело и уверенно, — разрешите доложить, не смог раньше, не нашел вас, народу-то много было на финише. Вдруг смотрю — идете…
— Короче, товарищ сержант.
Сержант удивленно посмотрел на Левашова.
— Есть, короче! — Теперь он говорил сухо и официально. — Мне было поручено наблюдать за состоянием трассы, находился на девятом километре, в лесу, у опушки. — Он перевел дыхание. — Видел, как проходил отставший солдат взвода прапорщика Томина и вы за ним следом.
Сержант замолчал.
— Ну, продолжайте же, — Левашов почувствовал, как тоска заползает в душу, словно ледышка за шиворот.
— Есть, продолжать! Когда ваш солдат вошел в лес, а вы еще были на опушке и не могли его видеть, он нагнулся и отломил носок лыжи. Нарочно…
— Как нарочно? — тихо спросил Левашов, который уже все понял.
— Не могу знать, товарищ гвардии лейтенант. Он меня не заметил, а я его видел. Нагнулся, взялся за кончик лыжи, парень он здоровенный, лыжа у него, как спичка, обломилась. Взял обломок в руку и стал вас ждать.
— Почему сразу не сказали?
— Виноват, товарищ гвардии лейтенант, не сообразил, а тут срочно вызвали меня радисты. Вернулся, вас уже нет…
— Потом мог подойти, был ведь, когда взводу приз вручили?
— Так точно, был, — теперь сержант говорил тихо, он смотрел в сторону. — Виноват, товарищ гвардии лейтенант, — он снова поднял глаза, — праздник не хотел портить. Другие-то ребята честно выиграли, неужели из-за одного прохиндея они должны страдать? Нельзя так, не годится…
Левашов молчал.
— Ну а теперь почему решил сказать? — наконец спросил он.
— Теперь другое дело, товарищ гвардии лейтенант, теперь уж вы сами разберетесь, на чистую воду этого верзилу выведете.
— Как ваша фамилия? — спросил Левашов.
— Гвардии сержант Воронов…
— Ладно, можете идти, — устало махнул рукой Левашов. — И… спасибо, сержант.
— Есть, идти! — сержант четко повернулся, приложив руку к шапке, и зашагал прочь.
«Вот так, — размышлял Левашов. — «Теперь уж вы сами разберетесь». Легко сказать. А что же делать?»
