Наследники Вюльфингов | страница 36



На другой день после торжественной встречи поезд снова тронулся в путь. Этцель спешил с Кримгильдой в Вену, где он намеревался пышно отпраздновать свою свадьбу. В Вене великолепные празднества длились целых семнадцать дней, причем король Этцель и особенно Кримгильда щедро дарили своих гостей. Тут многие, даже и не знавшие Кримгильды, узнавали ее по ее щедрости и роскоши ее подарков и дивились множеству золота и драгоценностей, которые привезла она с собой. Но среди всего этого почета и великолепия Кримгильда с горем вспоминала, как некогда на Рейне сидела она рядом со своим мужем, и глаза ее увлажались, и она спешила скрыть свои слезы, чтобы никто не заметил их. На восемнадцатый день утром Этцель и Кримгильда выехали из Вены. Достигши Дуная, в Мизенбурге[9] сели они на корабль. От массы сомкнувшихся кораблей, на которых были раскинуты палатки и толпились рыцари и дамы, не видно было воды, и река казалась полем, на котором раскинулся лагерь. Так прибыли они в Этцельнбург, столицу Этцеля. Здесь торжественно встретил их народ и свита покойной королевы Гельхи. Все, что ни привезла Кримгильда с собою из Вормса, все раздала она рыцарям и дамам и приобрела себе столько преданных друзей и слуг, сколько никогда еще не бывало у нее раньше. Так жила она с Этцелем в чести и почете и была сильнее и могущественнее даже самой покойной королевы Гельхи.

ХХIII. О том, как король Этцель и Кримгильда послали послов в Вормс приглашать к себе своих друзей

Так прошло шесть лет; на седьмой год родился у Кримгильды сын. Долго убеждала она Этцеля и наконец уговорила крестить сына по христианскому обряду; его назвали Ортлибом. Прошло еще шесть лет. Уже целых тринадцать лет жила Кримгильда женою Этцеля, безмерно любимая им и сумевшая снискать преданность и любовь множества друзей, но все еще чувствовала себя на чужбине. В душе ее не умирало старое горе о погибшем Зигфриде; не умирала и ненависть к Гагену, — по его вине перенесла она столько несчастий и теперь должна была быть женою язычника; проснулась и прежняя вражда ее к Гунтеру. Не раз думала она, глядя на свою власть и могущество, что если бы была она ближе к Бургундской земле, то сумела бы отомстить своим врагам. И мысль о мести не давала ей покоя и заставляла ее проливать горькие слезы. Но вот раз сказала она королю Этцелю:

— Много у меня знатной родни, но до сего дня ни один из родичей моих меня еще не посетил, и считают меня здесь безродной.