Жена профессора умерла рано, так и не сумев родить, новую семью он не завёл, и племянник Димка остался единственным ребёнком во всём семействе. Вот только сейчас диагноз – саркома. И сделать больше ничего нельзя, ни за какие деньги.
Тамара растерянно смотрела на беседу мужчин, как ни в чём не бывало обсуждавших таланты единственного наследника семейства, и отказывалась понимать, как они могут говорить о приговоренном врачами ребёнке, как будто у него впереди долгое и счастливое будущее. О её смертельно больном ребёнке!
– Да как… как вы можете… Какая механика? Он же умрёт, умрёт через несколько месяцев! Ну, какая разница, знает он башкирский или нет? – наконец не выдержала она.
Айрат откинулся в кресле, устраиваясь поудобней, изобразил свой фирменный прищур и произнес:
– Не суетись, подруга. У профа есть мысль, он её не говорит, но он её думает. Но когда это Максим нам что-то вот так прямо рассказывал? Это ведь по работе? – Айрат остро глянул на профессора, а потом, жёстко ухмыльнувшись, вспомнил фразу из далекого детства: – Не мешай очкарику. Он решит задачку и даст нам списать. Ведь правда?
Болото на границе Ратного и земель Журавля. Михайловская крепость Начало сентября 1125 года
– Да отпусти ты ветку, вот же ж дурной! Чего ты за неё уцепился-то, и не оторвёшь. Слазь, говорю! – рыжий Федька пытался сдёрнуть с дерева брыкающегося изо всех сил худого, промокшего мальчишку лет двенадцати. – Да не брыкайся ты так, всё уже, подох он. Уй-й!..
Прицельный удар пяткой аккурат в лоб заставил Федьку отпустить мальчонку и отскочить на безопасное расстояние.
– Ты чего творишь, гад! Чуть рожу не свёз… – рыжий поправил съехавший шлем, ремни которого он, конечно же, не затянул, и, обернувшись, заорал: – Яшка! Не слезет он! Сымать надо.
Яков стоял над тушей пристреленного кабана и пытался понять, от чего так намокла рубаха: то ли от пробравшегося под плащ мелкого моросящего дождя, то ли от холодного пота, что стекал по дрожащей спине. Секач, рухнувший возле кустарника, уже перестал дёргаться, но отроки стояли вокруг, опасаясь подойти к крупному зверю. Даже ткнуть его длинной палкой не решались – а ну как не помер, притворяется только, подойдешь, а он и кинется. Кто-то из близнецов прикидывал, не всадить ли ему в ухо ещё один болт, для верности, но без приказа командира не решался.
Яков обернулся на Федькин крик, посмотрел на мальчишку, судорожно пытавшегося подтянуться повыше на ветке дуба, и кивнул Елисею… или Елизару:
