Люди просто таяли от удовольствия, глядя на его работу. Безудержно восторгались, видя возникшие зеленые горы и долины, города и села, реки и моря…
Всемогущий, рассказывают, до малейших тонкостей все предвидел и все учел. Всеми силами он старался, дабы будущие поколения на него не роптали, почему, мол, он этого не заметил, а то пропустил, не доработал, испортил. Он хотел заслужить у людей уважение, благодарность, трудился в поте лица день и ночь.
Одним словом — добивался права на бессмертие!
«Черт побери, — подумал он про себя, — если уж разбить сад, так пусть там растут самые лучшие плоды! Если уж соорудить моря и океаны, реки и озера, то чтобы там водились самые лучшие рыбы! Если уж посадить лес, то чтобы поселились в нем красавцы львы, леопарды и прочие звери, а над деревьями летали бы прекраснейшие птицы, поющие богоугодные песни».
Иначе зачем было вкладывать столько труда?
Старик старался работать так, чтобы потом никто не писал на него жалоб или доносов, чтобы разные там контролеры и комиссии не терзали его грешную душу.
В городах и селах он разбил прелестные бульвары, дабы по ним разгуливали молодые мамаши со своими питомцами в тени деревьев и не боялись бы жары. Он расставил много скамеек, где старички могли бы сидя дремать или играть в шахматы, забивать «козла», читать газету или просто посудачить, а то и ронять греховные взгляды на красивых девушек, вихрем проносящихся мимо на своих высоких каблучках и на какое-то время взбудораживающих застывающую кровь…
Короче говоря, всевышний до мелочей все продумал. Одного он только не предвидел (да его это и не беспокоило): что люди сделают впоследствии с его планетой. Его дело было — поставить хороший мир и скромно удалиться, уйти, так сказать, в вечность.
А пока что старик, засучив рукава, трудился в поте лица. Трудился с упоением. И все у него шло как по маслу. Но, приближаясь сюда, к Днестру, то ли работа вдруг ему наскучила, то ли он разочаровался, — все у него из рук валилось. Кто знает, что стало тому причиной, но он начал строить кое-как, без души, без вдохновенья. Одним словом, все пошло насмарку!
Вот в этом-то, говорят, вся причина, что в здешних краях остались такие уголки и закоулки, что, как говорится, ни богу свечка, ни черту кочерга… Неотесанные, дикие, топорные. И не мудрено, что много лет здесь не ступала нога человека, ни одна душа не отваживалась свить тут себе гнездо.
И в самом деле, мир так велик и просторен, кому нужны были эти дикие, заброшенные места? Эти крутые яры, каменистые горы, корявые глыбы, замшелые скалы? Эти глубокие ущелья, овраги, поросшие бурьянами и чертополохом?
