— Но ведь понять можно, дед: экстремальная ситуация, крупнейшая авария…
— Нельзя понять! — взорвался старик. — Эстре-мальная ситуация… Почему она возникла-то, а? Случайность? Нет, дорогой внучек, не случайность. Медленно лишали жизнь устья, а лишили-такч, как лишили устья и Припять. Теперь вместо него рукотворное Киевское море. Вместо лугов и лесов — Чернобыльская атомная. А кто спросил полещуков, хозяев Полесья, хотят ли они этого прогресса на авось? Никто не спрашивал. За светом торопились, на ум поскупились, на сердце обленились, — вот и вышла тьма-тьмущая. Теперь спохватились: проект плох, реактор плох, работник плох. Только запоздала эта правда-то. Нет, внук, понять такое — значит, второй раз оправдать.
— Почему второй? — осторожно спросил Генка.
— Не годится наша земелька под атомные. Заповедная она. Потому и природа здесь особенная — чуткая, диковатая, девственная. Разве можно красоту губить? Сколько живой земли под водохранилище ушло!.. Обмелела Уша, а ведь какая полноводная была — я помню. На моих глазах Припять с места на место перебрасывали, в новые берега загоняли. Лучше стала река? Заилилась, рыба ушла, безлесные берега тоскою дышат… А сколько озер погибло! Уток всегда в этих краях было видимо-невидимо. А где они сейчас, почему стороной облетают, гнезда свои бросили?
Ты вот спрашиваешь: почему второй раз? А ты вспомни, как разрушали села и переселяли стариков в город. Что сулили? Лучшую жизнь. И уговорами, и силой переселяли, обещая уют и праздность: вода — в кране, из живности — один, кот, поле — футбольное, сиди на скамеечке да смотри, как мяч гоняют. Прижились? Стала жизнь лучше? Да они нам, оставшимся в своих хатах, черной завистью завидовали. Каждый день тянулись друг за другом из города в село, к разрушенным очагам своим. Но все же мало-помалу пообвыклись. А теперь их второй раз переселили, тоже в новые дома и тоже с обещанием лучшей жизни. Только не поверят…
— Ну это же смешно, дед. «Где живешь, кулик?» — «На болоте». — «Иди к нам в поле!» — «Не пойду, там сухо».
— Старики-кулики для тебя смешны, потому что ты еще ничего и никого не терял. А может, и не любил… Только не любя малого — не полюбишь и большого. Почему рак криво ступает? Потому, что иначе не знает. От рождения иначе не умеет. Вот это и страшно: каков корень — таков и отпрыск. Подгнивают или подрезаются корни — и ноги в коленках подгибаются, душа разрушается. А с такими ногами и такой душой человек не справится ни со станком, ни с электростанцией, ни с самой жизнью. Перестает любить и людей, и землю. Отрекается от своей хаты, от своего села, от своей престарелой матери ради уюта и праздности. А после такого страшного отречения всего один шаг до предательства.
