Надо сказать, решил вдруг Ульф. Её дар таков, что его не отберешь — и в сундук не спрячешь. Рано или поздно Свейтлан и сама поймет, что она нечто большее, чем просто девушка из другого мира, затерявшаяся в этом.
И тогда припомнит, из-за кого попала сюда. Можно, конечно, спрятать её ото всех в Ульфхольме…
Но такой дар не скроешь. И ей самой думать о нем не запретишь. Рано или поздно она все сообразит. А потом уже не сможет жить как простая жена обычного оборотня.
И тогда он её все равно потеряет. Вот только потом это будет больней.
— Пошли вниз, — спокойно сказал Ульф. — Пора поговорить.
Он задержался перед своей каютой. Приложил руку к переборке, буркнул:
— Опинн скеула мин.
И тут же распахнул дверь. Перешагнул через порог.
Все в каюте теперь пахло его невестой. Надолго ли?
Ульф ощерился, на ходу содрав с головы шлем — и швырнув его на доски палубы. Быстро, не давая себе времени передумать, подошел к сундуку. Открыл крышку, нашел на дне среди своей одежды пару золотых брошей. Нагрудных, женских.
Он купил их, собравшись посвататься к Хильдегард, дочери ярла Арнстейна. В затейливых узорах запутались капли алых камней — как ягоды в золотой листве. Посередине была выложена руна Тиваз, из крученной золотой проволоки, припаянной к основе.
Волки называли её Тивар, руной копья. Украшения с этой руной дарили перед свадьбой в знак того, как сильно жених желает невесту. Тогда они ему не пригодились, зато сейчас послужат…
Ульф снова ощерился, со стуком закрыл крышку. Прошелся, подобрал шлем, поставил на сундук. Равнодушно отбросил в сторону одну из брошей.
Следом повернулся к Свейтлан. Та стояла посреди каюты, глядя на него тревожно — и в то же время с жадным любопытством.
— Встань вон там, — негромко приказал Ульф, взмахом руки указав на переборку слева от двери, напротив сундука.
Света молча подчинилась. Ей было и страшновато, и интересно. Даже боль в руке как-то забылась.
Ульф молча рванул когтями кожаную оплетку на рукояти ножа, который по-прежнему держал в руке. Ремешки полопались с тонким звуком. Он содрал деревянные защечины, обнажая железный сердечник, идущий через всю рукоять от лезвия. Перевел взгляд на Свейтлан — та теперь смотрела немного испугано.
— Я никогда не причиню тебе боли, — ровно, как-то монотонно, объявил Ульф.
А потом подошел к ней. Сказал, протягивая нож:
— Возьми. Сначала мы проверим, то ли это, о чем я думаю. Потом поговорим. Как я и обещал.
Света молча взяла нож здоровой рукой.
