– С Фири мерили платья, – сказала я. – Это его подарок, правда, прекрасно?
Голодные голубые глаза блуждали по моему телу. Казалось, Роах хочет обвиться вокруг меня словно древний змей из легенд, поглотить меня. Он вывел меня в центр поляны, держа мою ладонь столь собственнически, что не нужны были слова, чтобы понять – больше всего сейчас он хочет забрать меня с праздника Листопада. Деревья уже стояли почти голые. Три танца отделяли нас от завершения этого волшебного праздника. Волшебного потому, что я узнала сегодня очень много. А кто владеет информацией – владеет миром.
– Это… очень смело, – наконец выдавил из себя граф. Я вздохнула. Не дождаться от него сносного комплимента.
Роман, до этого беседующий с какой-то фрейлиной, подбежал к нам:
– Выглядишь как богиня! В таком платье и танцевать можно и морду кому-нибудь набить.
Я едва не прослезилась. Вот она, моя родственная душа. Гости, лишь недавно забывшие о моей скромной персоне, снова смотрели на меня с интересом. Некоторые дамы даже отказались от танца, чтобы потратить время на обсуждение моего наряда. Зазвучала музыка, и мы вместе с графом поплыли в воздухе.
– Наконец-то могу потанцевать со своей невестой, – промолвил он, и мы закружились в вальсе. Настроение графа было мрачным, но любопытство оказалось сильнее меня, и я спросила:
– Роах, а кто такая Серена?
Хорошо, что здесь было многолюдно, и я не любила оставаться с графом наедине, когда он терял самообладание. Услышав это имя, Роах вздрогнул, ничто не выдало его эмоций, кроме того, что температура вокруг резко опустилась на несколько градусов.
– Моя покойная жена, – сказал он холодно. – Мне было двадцать, когда я женился на ней. Тогда я думал лишь о своей карьере, а она была дочерью богатого аристократа.
– И что с ней стало?
– Она покончила жизнь самоубийством, не вынеся моего равнодушия, – сказал Роах. Он снова стал похож на себя, на того себя, который без зазрения совести купил меня в школе Танцующих леди, как козу на рынке, который мешал мне сдать экзамен в Военную академию. Этот холод, начинающий было пропадать, испугал меня. Не самая приятная беседа во время танца.
– Где ты успела услышать про Серену, котенок?
– Неважно, – сказала я, решив, что лучше ему не знать о нашей приватной беседе с Тавром.
– Любознательность – полезная черта, – сказал он скорее себе, чем мне. И прежде чем он окончательно замкнулся в себе, я, ведомая внезапным порывом, прикоснулась ладонью к его лицу. Музыка уже прекратилась, я стояла и смотрела в его ледяные глаза:
