Георгос был опытным любовником, мягко подсказывая и позволяя Кэсси исследовать его тело. Она с первобытной страстью откликалась на его ласки, доводя его до полного исступления. Она дразнила и ласкала его, как только ей пожелается, и Георгос с удовлетворением заметил, что чувственность Кэсси набирает силу.
Страсть заглушила все сомнения. Наверное, не нужно было говорить ей правду, но Георгос не сожалел. Он почувствовал странное облегчение: ему было с кем поделиться, рассказать, что случилось тогда на самом деле. Георгос наконец-то почувствовал себя свободным, он был обычным живым человеком, который проводил время со своей женщиной.
Второй день пролетел слишком быстро, и Георгос не хотел тратить время впустую. Ему хотелось делить с ней не только плотские удовольствия, он хотел показать ей места, которые ему дороги.
Она заслуживала гораздо большего. Кэсси была не только красивой и умной девушкой, у нее была щедрая душа и доброе сердце. Георгос чувствовал, что должен дать ей нечто большее, пусть хотя бы и на эти несколько дней. Когда Кэсси рассказала ему о своих родителях, Георгос понял, что он не может предложить ей нормальные отношения, подразумевающие ухаживания, свидания. Но он хотел отдать ей всего себя, и не только в постели.
— И зачем мне кроссовки? — удивленно спросила Кэсси утром третьего дня.
— Мы отправляемся на прогулку, — улыбнулся Георгос.
— Куда?
— Это сюрприз.
Небольшой вертолет уже ждал их на площадке. Георгос открыл дверь, помогая ей забраться внутрь, сел на место пилота и внимательно проследил, чтобы Кэсси пристегнула ремень безопасности.
Всего через тридцать минут вдалеке показались необыкновенно красивые горы, на самых вершинах белели снежные шапки. Кэсси как завороженная смотрела вниз. Наконец Георгос увидел равнинную местность, на которой они могли бы приземлиться.
— И зачем нужен вертолет, если мы не можем подлететь к вершине? — засмеялась Кэсси.
— Это будет настоящий вызов, — усмехнулся Георгос и вытащил рюкзак.
— Да, конечно! — Кэсси закатила глаза. — Я и забыла, как ты любишь разного рода вызовы.
— Тебе тоже это нравится, — подколол он, глядя на ее довольную улыбку.
Он успел уже немного изучить ее, ему нравилось угадывать ее настроение и делать ей сюрпризы. Ему нравилось ее остроумие, он не мог удержаться, чтобы не поддразнить ее чуть-чуть. Георгос восхищался ее бесстрашием — она смело поднималась по тропинке в гору, идя впереди него. Ему пришло в голову, что еще ни один мужчина до него не потрудился разглядеть душу в этой красавице.
