— Я разрывался на части, — резко сказал он. — Я все испортил, но мне пришлось взять себя в руки, чтобы взойти на престол. Конечно, историю замяли. Никто не узнал истинной причины, по которой король Теодорос сел в ту ночь за руль.
— Георгос… — Она обхватила ладонями его лицо.
— Я не идеальный король, — резко дернулся Георгос. — Никогда не был и никогда не буду им. Я высокомерный, избалованный идиот, который все разрушил. Я был именно тем хищником, которых ты так презираешь, — я с легкостью завоевывал женщин, а потом так же легко бросал, не щадя их чувств. Я эгоистичный ублюдок, Кэсси, — он покачал головой, — и я не стою твоего времени.
— Неправда.
Она обняла его, крепко прижимая к себе, чувствуя его сопротивление. Георгос думал, что его откровенность оттолкнет ее, но вместо этого она жалела его, хотя это последнее, чего он заслуживал. Но даже в этом горьком признании он с благодарностью принимал ее утешение, потому что был слишком эгоистичен. И слишком слаб, чтобы сопротивляться.
— Ты пытался сделать то, что считал правильным. И ты уже давно не тот эгоистичный мальчишка. Почему ты все еще казнишь себя за ошибки юности?
— Отец не оказался бы на той дороге, если бы не я.
— Но он мог попасть в аварию в любое другое время, иногда это просто судьба. Нельзя вечно винить себя. Да, плохие вещи иногда случаются, но нужно жить дальше, а ты так и не смог по-настоящему это сделать. Не все зависит от нас.
— Но нас определяет выбор, который мы делаем, и мой долг — отстаивать ценности моего отца. Не позволяй жалости затуманить твой взгляд, Кэсси. Я вовсе не тот, кем ты меня считаешь.
— Ты любящий и преданный человек, Георгос. Он покачал головой и немного помолчал.
— Давай пользоваться той свободой, которая у нас сейчас есть. Мое прошлое осталось позади, будущее тоже предопределено. Давай не будем ворошить вещи, которые все равно не можем изменить. Сейчас у меня есть ты, а у тебя есть я. — Он притянул Кэсси к себе и поцеловал в шею. — Я страшно устал, и я хочу в отпуск.
Георгос отменил все встречи и совещания, сославшись на личные проблемы. В то же время он сделал официальное заявление, что мисс Кассиани Маррон уезжает в Париж, чтобы побыть немного одной. Теперь у них обоих было алиби. Он снова стал лжецом, уступив своим эгоистичным желаниям вместо того, чтобы исполнять государственный долг.
Но он не мог сопротивляться. Всего три дня, разве он просит о многом?
Первой же ночью они уснули как убитые. Георгос и не подозревал, насколько он устал. Он уже и не думал, что можно просто поваляться в постели и ни о чем не размышлять, позабыв о времени. Они часами плавали в бассейне, наслаждаясь тишиной и спокойствием. А потом занимались любовью.
