– определение предмета исследования;
– выделение его из ряда других возможных предметов исследования как наиболее важного с точки зрения автора статьи;
II. Основная часть:
– определение структуры означаемого, его содержания и объема;
– доказательство сделанных выводов при помощи различных процедур («иллюстрация» текстом, сопоставление с другой парадигмой, ссылка на паралитературный контекст);
III. Дополнительные операции:
– соотнесение темы смерти с другими темами и образами (чаще всего – с темой жизни);
– определение писательских задач в связи с обращением к дискурсу смерти.
Несколько в другом, но тоже семантическом ключе написаны танатологические главы книг Б. Бермана «Сокровенный Толстой» [Берман 1992] и В. Топорова «Странный Тургенев» [Топоров 1998]. В послесловии к книге Б. Бермана И. Мардов пишет: «У них (у статей, собранных в книге. – Р. К.) одна тема: ход пробуждения духовного Я в душе и его самовыражение через творческую волю гениального писателя. Знаменитые произведения Толстого берутся здесь не сами по себе, а как документ, в динамике фиксирующий зарождение и смену мистических видений, религиозных исканий и духовных прозрений Льва Николаевича на пятом и шестом семилетии его жизни. Тайны художественных текстов русского классика раскрывают автору таинство все большего и большего проявления духовного Я в трудах души великого человека. По сути, речь в статьях идет о процессе воплощения глубинного духовного существа в земную жизнь, о путях вхождения духовного Я в душу и обживания ее им. Задача эта, конечно, выходит за рамки изучения психологии творчества, литературоведения или тол стоведения» [Берман 1992: 194].
«Ход пробуждения духовного Я», «его самовыражение», «динамика жизни», «процесс воплощения» – эти слова с иррациональным, но интуитивно улавливаемым смыслом свидетельствуют об ином, не позитивистском подходе к тексту. Не случайно Б. Берман так часто использует словосочетание «личная тема», настойчиво выделяя слово «личная» курсивом. «Личная» – значит пропущенная через личность, имманентная ей. Творчество получает другой статус, оно онтологизируется: «Творчество для Толстого – создание равноправной реальности, своего собственного “космоса”, проецирующего его внутреннюю жизнь и вовлекающего душевное участие других людей, дающего им жить его жизнью» [Там же: 38]. В. Топоров, подчеркивая взаимную зависимость духа человека и его произведений не только в плане содержания, но и с точки зрения формы, называет это явление «своего рода изоморфизмом творца и творимого, поэта и текста» [Топоров 1998: 102]. Критика, основанная на таких принципах, считает литературное произведение актом, тождественным акту повседневной жизни писателя, его «литературно-бытового» поведения, адекватного его «литературной репутации» (см., например, [Розанов 1990]), иначе – образу писателя, наполненному в смысловом отношении его современниками, а затем с течением времени поменявшему свое наполнение.
