С архетипической точки зрения, в основу упомянутой мифологемы положены архетипы героя и антигероя. Антигерой представляет собой модификацию архетипа Матери, поэтому может трактоваться как Тень или Анима героя. Важную роль в поэтике текста играет архетип моря как топоса, олицетворяющего первичный материнский Хаос. Столкновение с ним приводит героя к освобождению от Персоны и к потенциальному обретению Самости.
С точки зрения психоаналитической теории влечений, сюжет баллады строится на базе первичного позыва к смерти. Такую окраску имеют и призывы антигероя, и непосредственная его гибель. Происходит «вглядывание» в смерть, приготовление к собственной кончине. Вместе с тем танатологическая коллизия имеет эротический оттенок инцестуального характера. Изменение внутреннего мира героя можно представить как путь от категории «иметь» к категории «быть», как ритуальное освобождение от личных и социальных комплексов, как приход к пониманию неизбежности стремления всего сущего к смерти. В связи с этим происходит смягчение оппозиции природы и цивилизации, осознание дихотомичности первичных позывов и, как следствие, потенциальная возможность космизации личности.
2.3. Поэтика танатологического нарратива
Вслед за семантикой танатологических мотивов обратимся к проблемам их синтактики – «формального отношения знаков друг к другу» [Моррис 2001: 50] на оси высказывания. Отметим, что речь идет о взаимодействии знаков как явлений, представляющих собой синтетическое единство означающего и означаемого. Следовательно, вопросы семантики сохраняют свою актуальность, но они отходят на второй план перед проблемами формы, плана выражения. Именно в этой сфере, как считали русские формалисты, можно найти специфический предмет литературоведения, выявить изобразительные приемы, свойственные лишь словесности. Эту задачу способна выполнить поэтика как раздел науки о литературе, которая занимается изучением поэтики как «системы структурных особенностей данного явления и совокупности закрепленных за ними смыслов» [Поэтика 2008: 182], «системы рабочих принципов какого-либо автора, или литературной школы, или целой литературной эпохи» [Аверинцев 2004: 7].
Относительно мотива понятие структуры может быть использовано в двух смыслах. Во-первых, он сам по себе представляет структуру, состоящую из предиката (функции-действия), актантов (субъектов и объектов действия) и сирконстантов (обстоятельств события). Этой проблемы относительно танатологических мотивов мы уже касались, когда занимались их спецификой и типологией (см. 1.3–1.4). Во-вторых, он входит в структуру художественного произведения, в сюжет, в нарратив, сочетаясь с другими мотивами-знаками на оси повествования.
