На наш взгляд, символический план стихотворения, отмеченный авторами статьи в «Лермонтовской энциклопедии», более глубок. Это становится ясно хотя бы при сравнении текста «Морской царевны» с текстом «Яныш королевич» (1836) из «Песен западных славян» А. Пушкина. Исследователи утверждают преемственность стихотворения М. Лермонтова по отношению к стихотворению А. Пушкина [Томашевский 1961: 389; Лермонтовская энциклопедия 1981: 285]. Однако уровень философского обобщения в этих произведениях даже трудно сопоставить. Текст А. Пушкина – поэтическая модификация фольклорного сюжета о русалке или морском царе. Текст М. Лермонтова – философское размышление о сущности бытия, построенный на основополагающих онтологических мифологемах и архетипах.
Не случаен и выбор жанра. «Балладность», к началу 40-х гг. уже непопулярная в русской литературе, неожиданно стала характерным признаком поздних произведений М. Лермонтова. А. Журавлева отмечает, что поэт в них стремится «лично пережить и подробно, исчерпывающе исследовать иррациональную ситуацию» [Журавлева 1981: 17], то есть эпическое приобретает повышенное лирическое звучание. С другой стороны, «балладное, не имея формальных преград, свободно растекается, распространяется по всему художественному миру Лермонтова, придавая ему неповторимую, совершенно своеобразную поэтичность» [Литературный энциклопедический словарь 1987: 17]. Это слияние двух родовых начал (новеллистическая эпическая коллизия + напряженное лирическое размышление) также способствует мифологизации текста.
Баллада «Морская царевна» насквозь мифологична. В ней реализуется мифологема «драконоборства», имеющая своего агенса («царевич») и пациенса («морская царевна») [Мелетинский 1994: 50]. Образ «царевича» – модификация архетипа культурного героя, бога-громовержца: «царевич» наделен его основным атрибутом («конь») [Иванов 1974: 81]. «Царевна» представляет собой модификацию антигероя, Велеса или Змия, и также обладает необходимыми для этого признаками: «хвост», «змеиная чешуя», «коса» (волосы), хозяйка «моря», «воды» [Там же: 52, 118]. Мифологема «драконоборства» предполагает своей целью добывание неких культурных благ. В данном случае основным «благом» оказывается сам факт соприкосновения с хтоническими силами, толчок к размышлению о своей и их природе, иначе – к взрослению. Вследствие этого сюжет стихотворения можно трактовать как обряд инициации, механизм которого заключается в обособлении индивида от коллектива, столкновении его с демоническим запредельным миром и возвращении в социум на правах взрослого мужчины, готового быть воином и продолжать род. «Царевич» действительно вначале обособлен от друзей, затем происходит встреча с хтоническим существом, и он возвращается в социум, испытав душевный переворот. В борьбе со «Змием» использован мифологический прием «слепоты»: герой отворачивается от жертвы и вытаскивает ее на берег, не глядя на нее (не случайно он лишь
