А теперь на эту тему очередная история.
Однажды в рейсе-3
Забавные рассказы про заблевышей всегда очень веселят и заходят. Но куда интереснее бывает интрига. Дело было в далеком ORENAIR. Я тогда был еще молод, совсем зеленый бортовой проводник, бегал по салону за водой для пассажиров, как счастливый щенок. Слюни радости с меня только и успевали слетать. Не помню, куда мы летели, но суть не в этом. Самолет битком, ни одного свободного кресла. Был обычный внутренний регулярный рейс. Пассажиры все пришли довольные, трезвые и чистенькие. Все штатно: взлетели, напоили, обед. Идем разносить касалетки. На борту было четыре бортпроводника: два в хвосте, два в носу. Я был в хвосте. Мы с коллегой покатили тележку в салон, я иду спиной к кухне. Обслуживаем, и вдруг сзади какой-то мужик дергает меня за плечо и спрашивает:
— А где здесь у вас туалет?
Я ему показываю рукой и говорю:
— Вон там, в конце самолета, вы увидите двери, на них будет написано «туалет». Вам туда.
Мужик с небольшим запахом перегара сказал, что все понял, и отправился в гальюн. Все супер, идем дальше, прошло не знаю сколько времени, семь, двенадцать, может быть, четыре минуты, точно не помню. Первая партия касалеток закончилась, я взял пустой лоток и пошел за второй партией. Захожу на кухню, смотрю, и у меня чуть сердце не разорвалось. Первая мысль: «Хватайся за что-нибудь! За что угодно!.. за кресло, чтобы удержаться, забегай в туалет, что угодно! Господи, спасайся, смертушка пришла!» Затем вторая мысль, более твердая, решительная, мужская и, пожалуй, логичная: «Ничего у него не получится, нам же сто раз рассказывали на обучении, это невозможно. А вдруг все-таки возможно?! Господи, никто же не проверял наверняка, нет таких дебилов!» И такая большая тень — огромная жирная тень сомнения присутствует. Я понимаю точно, что нужно делать, есть инструкция, но подспудное чувство, знаете, такого первобытного животного страха просто пробивает всю логику к чертям.
Выходит так, что за несколько минут до этого мужчина в нетрезвом виде лет сорока подошел к бортпроводнику и спросил, где находится туалет. Абсолютно без задней мысли, незаметно от работающих, но бдящих бортпроводников, спокойно пошел туда, куда ему показал бортпроводник. По непонятной причине этот мужик не мог открыть дверь и был жутко этим недоволен. Пытался всей своей пьяной мужицкой мощью открыть эту неподдающуюся преграду к облегчению. Но, зайдя на кухню, я просто офигел от того, что какой-то бессмертный на высоте 10000 метров в самолете с двумястами пассажиров преспокойно себе пытается открыть входную дверь в этот самолет. Даю честное слово, что я чуть не обделался. От адреналина у меня тело задеревенело. Если бы я был страусом, непременно бы пробил своей башкой дыру в полу, благо трусы не пришлось менять. Я не знаю, как долго я смотрел на это — секунду, три, тридцать, но когда этот, оказывается, в стельку пьяный мужчина увидел меня, он громко, с невообразимым возмущением, сказал:
