.
Наиболее значимыми в глазах современников были два главных признака знатного человека: принадлежность к дворянскому роду и подобающий дворянину образ жизни. Соотношение этих двух признаков претерпело в XVI–XVII вв. существенную эволюцию[109]. Согласно мнению, господствовавшему во французском обществе до конца XVI в., дворянином являлся тот, кто исполнял определенную социальную функцию, состоя на военной службе. Его непременным качеством считалась доблесть. Представления о дворянстве как о социальной функции нашли отражение в известной концепции разделения общества на три сословия: oratores, bellatores и laboratores, т. е. на тех, кто молится и дает обществу нравственные ориентиры; на тех, кто сражается за общее дело; и на тех, кто предназначен трудиться в поте лица своего, чтобы прокормить первых и вторых. Эта концепция, в основе своей восходящая к древним индоевропейским представлениям, широко распространилась приблизительно с XI в.[110] В рассматриваемый период мы встречаем ее, например, на страницах сочинений Флорантена де Тьерриа, чьи трактаты о дворянстве представляли собой свод положений, заимствованных из более ранних работ, и расхожих мнений, бытовавших в конце XVI — начале XVII в. Тьерриа рассуждал так: «Есть порядок во всех королевствах и государствах, который отличает и отделяет дворян от прочих сословий, из коих на каждое возложены там свои обязанности. Церковь своими молитвами к Богу споспешествует Государю в его правлении. Дворянство служит ему военной опорой. Народ трудится, служит и платит талью и налоги»[111]. Качеством, отличающим дворянина, Тьерриа называл доблесть (la vertu).
Однако в действительности принадлежность того или иного индивида к дворянскому сословию определялась не доблестными деяниями. Большинство дворян наследовало этот статус от рождения и сохраняло его независимо от своего отношения к военной службе и личных качеств. Таким образом, налицо было расхождение между юридической практикой и общественным мнением. В XVI–XVII вв. это расхождение постепенно сглаживалось и возобладало сохранившееся и по сей день представление о дворянстве как о качестве, передающемся по наследству. Тот же Тьерриа не ставил знака равенства между личной доблестью и дворянским статусом и подчеркивал, что последний носит наследственный характер: «Вот, говорят, что доблесть — это и есть истинное благородство (noblesse). Однако это утверждение не может быть истинным, ибо мы имеем дворянство как прирожденное (
