Однажды г-жа де* сказала М*: оПо-моему, вы не очень увам меня, и все из-за того, что одно время я часто виделась с господином д'Юр... Сейчас я вам все объясню, и ато послужит наилучшим для меня оправданием. Дело в том, что я спала с ним; не будь этого, разве я стала бы его терпеть? Ненавижу дурное общество) Мне кажется, этого довольно, чтобы извинить меня и в моих собственных, и, надеюсь, в ваших глазахп.
Г-н де Б* ежедневно бывал у г-жи де Л*; ходили даже слухи, что он намерен на ней жениться. Узнав о них, де Б* сказал кому-то из друзей: оНа свете едва ли найдется мужчина, которого она не предпочла бы мне; я плачу ей той же монетой. Мы дружны вот уже пятнадцать лет за столь долгий срок два человека не могут не понять, как мало симпатичны они друг другуп.
оЕсли у меня и есть иллюзии насчет людей, которых я люблю, не раз говорил М*-то они, подобно стеклу на пастельной картине, смягчают иные черты, но не могут изменить ни пропорции, ни взаимоотношения частейп.
Как-то раз в светской гостиной заспорили о том, что приятнее - давать или получать? Кто говорил, что давать; кто утверждал, что, когда людей связывает истинная дружба, удовольствие получать не менее утонченно и даже более сильно. Один умный человек на вопрос, что он думает по этому поводу, сказал: оНе знаю, какое из двух удовольствий сильнее, но я всегда предпочитаю первое, то есть давать: оно долговечнее, и я не раз убеждался, что люди не так быстро его забываютп.
Друзьям М* хотелось подчинить его волю своим прихотям; им это не удалось, и тогда они заявили, что он неисправим. оЕсли бы меня можно было исправить,-возразил он, - я давным-давно испортился бы.
оЯ равнодушен к авансам г-на де Б*, - говорил М*,-ибо не слишком ценю в себе качества, которые так привлекают его. Я уверен: yзнай, что именно я в себе ценю, он сразу отказал бы мне от домап.
Г-на де* упрекали в том, что он из породы врачей, которые все видят в черном свете. оА это потому,-объяснил он, - что я наблюдал, как санп за другим умерли больные того врача, который все видел в розовом свете. Если умрут и мои больные, то, по крайней мере, меня никто не посчитает болваномп.
Некто, не пожелавший вступить в связь с г-жой де С*, воскликнул: оНа что человеку ум, как не на то, чтобы уберечь его от связи с г-жой де С*?п.
Г-н Жали де Флери, занимавший в 1781 году пост генерального контролера, как-то сказал моему другу, г-ну Б*: оЗачем вы все время говорите о нации? Никакой нации нет, а есть народ, тот самый народ, который еще в старину наши публицисты именовали ?народ-раб, повинный барщиной и податями по воле и милости господина"п.
