— Но она не давала вам разрешения на проверку содержимого чемодана? — настаивал Мейсон.
— Я думаю, что слово «проверка» не употреблялось.
— Вот именно, — заявил Мейсон. — Далее. Вы отправились в аэропорт и стали ждать обвиняемую, поскольку получили соответствующую информацию, не тдк ли?
— Ну… в общем да.
— Kto сообщил вам эту информацию?
— Я не могу раскрывать вам источников нашей информации.
— Я считаю, что по существующим правилам судопроизводства, — сказал Мейсон, — этот свидетель должен показать, что у него были достаточные основания для проверки содержимого багажа; получение анонимной информации или получение информации от лица, которое он не знает, не является достаточным основанием для производства обыска. Поэтому обвиняемая вправе знать, почему свидетель хотел проверить содержимое ее чемодана.
Судья Альберт, нахмурившись, повернулся к свидетелю:
— Так вы отказываетесь назвать фамилию лица, которое снабдило вас этой информацией?
— Информация поступила не ко мне, — сказал Энд-рюз. — К одному из моих начальников. Мне только сказали, что получена очень важная информация, что я должен поехать в аэропорт, дождаться там эту женщину и попытаться получить ее разрешение на досмотр чемодана. Если такого разрешения я не получу, держать ее под наблюдением до получения ордера.
— Очень интересная ситуация, — сказал судья Альберт. — Очевидно, обвиняемая не давала разрешения на досмотр чемодана. Она согласилась открыть его с единственной целью продемонстрировать наличие в нем определенных вещей. Необычная ситуация!
— Если суд позволит, у меня на нее имеется своя точка зрения, — сказал Мейсон. — Я хочу ясно изложить позицию своей подзащитной. Мы хотели бы, чтобы в дело была внесена полная ясность во время предварительных слушаний и оно было прекращено, но не по причине допущенной какой-то технической ошибки. Мейсон повернулся к свидетелю:
— Вы изъяли из чемодана пятьдесят пакетов?
— Да, сэр.
— У вас они с собой?
— Да, с собой.
— Вы взвесили их?
— Взвесили? Нет. Мы пересчитали пакеты, сделали опись по счету, а не по весу.
— Ведь был еще одни чемоданчик, несессер* не так ли?
— Да, был.
— Вы просили обвиняемую опознать его?
— Она сказала, что это ее несессер. У нее был на него багажный талон.
— Вы спрашивали у нее о содержимом несессера?
— Нет.
— Вы просили разрешения открыть его?
— Нет.
— Но вы открыли и осмотрели несессер?
— Да, но в несессере мы ничего примечательного не нашли.
— Однако вы осмотрели его?
