— А другие карманы тоже осмотрели? — спросил Перри Мейсон.
— Да. Все они были вывернуты, — ответил судья Перли.
— Полиция отыскала какую-нибудь часть этих денег? — задал вопрос адвокат.
— Это пока держится в секрете, адвокат, — сказал судья Перли. — Но я не против того, чтобы сообщить вам конфиденциально, что им кое-что удалось найти. У Дево в кармане брюк обнаружены две тысячедолларовые купюры. По номерам на этих купюрах можно установить, что они являются частью той наличности, что имелась у Нортона. Дево совершил ошибку, утверждая во хмелю, что понятия не имеет, как они к нему попали.
— Выяснили, почему у Нортона при себе имелась такая большая сумма наличными? — поинтересовался Мейсон.
Судья Перли начал было говорить, но вдруг оборвал себя.
— Полагаю, адвокат, — сказал он, — что сообщил вам все, что следовало. В конце концов, ваш интерес в этом деле хотя и соответствует интересам полиции, отнюдь не является идентичным им. Большая часть информации была сообщена мне по секрету ввиду моей судейской должности. И мне думается, я не должен эту информацию легкомысленно повсюду распространять.
В глазах адвоката загорелся веселый огонек, когда он обозревал внушительную фигуру судьи. Судья Перли излучал ауру чрезмерного самомнения.
— Ну конечно, судья, — успокаивающе произнес Перри Мейсон, — мы должны понимать и уважать вашу позицию. Мне не хочется, чтобы вы думали, будто мной движет просто любопытство. Я пытался воссоздать мысленно картину того, что в действительности произошло. Заинтересованные стороны известили меня о том, что я буду управлять имуществом, и, естественно, при данных обстоятельствах я хотел собрать полную информацию.
— Конечно, это справедливо, — кивнул судья Перли, — и именно по этой причине я сообщил вам столько секретной информации, сколько мог. Однако, адвокат, все это строго конфиденциально и не подлежит разглашению.
— О да, безусловно, — согласился Перри Мейсон, но при этом в его голосе послышалась насмешка. Это заставило судью быстро вскинуть голову, но лицо адвоката было спокойно и невозмутимо.
Солнце светило в окно комнаты, и его лучи падали на массивный письменный стол Эдварда Нортона.
На одном из стульев развалился полицейский с ручкой и блокнотом наготове и свисающей изо рта сигаретой. Дон Грейвз, расторопный секретарь убитого, разбирал деловые бумаги.
Мебель в комнате стояла на тех же самых местах, что и в ночь убийства. Согласно распоряжению полиции все должно было оставаться по-прежнему.
