Кит обдумывал его слова несколько дней. Известная чужому человеку тайна, само существование которой он нередко отрицал, засела в голове болезненной глубокой занозой. Кит колебался, искал объяснения, а в голову лезли гипнотизеры, черные трансплантологи, торговцы людьми, сектанты и почему-то булгаковский Воланд.
И вот ровно через пять дней он поймал машину на автобусном кольце в северной части города и, запинаясь, попросил высадить его на трассе, через несколько десятков километров, чувствуя себя полным идиотом. Как и сказал незнакомец, там оказались только сосны да заброшенный детский загородный лагерь, некогда принадлежавший, скорее всего, какому-нибудь заводу.
«Уезжать? Или нет?»
От постоянного недосыпа мысли были вялыми и неповоротливыми.
Он никак не мог определиться, чего хочет больше. Взгляд Кита снова заскользил по ржавому забору, по сорнякам, по выгоревшим воротам и вернулся к разрушенным бетонным остаткам названия лагеря. Надпись была практически уничтожена. Серое крошево да ржавые обрубки арматуры – все, что осталось от первых букв. И лишь в самом конце еще сохранилось уже бледно-розовое, потрескавшееся и весьма настораживающее «… ец».
Кит фыркнул, отогнав от себя десяток наиболее подходящих вариантов названия для столь живописного местечка, и двинулся на штурм калитки. Сосны настороженно поскрипывали узловатыми ветками ему вслед.
Пронзительно вскрикнули петли: калитка поддалась первому же рывку и припорошила его кроссовки горстью ржавой трухи. С ближайшего куста сорвались перепуганные воробьи, но уже несколько секунд спустя забытое людьми место снова накрыла тишина. Лагерь с загадочным названием был укутан серой густой паутиной забытья.
«Помощь… Он предлагал помощь. А мне нужна помощь?»
Прямо перед воротами, через каких-то двадцать шагов, располагалась вымощенная плитами небольшая квадратная площадка, сейчас почти затерявшаяся в траве, где в полукольце синих елей высилась на пьедестале статуя горниста. У статуи не хватало головы и руки с горном, но сама поза была уж слишком красноречива. Кит не стал подходить. Тенистая аллейка тянулась справа от площадки вглубь территории, и там, за соснами, акациями и разросшимися кустами барбариса, виднелось двухэтажное здание из посеревшего от времени кирпича, больше всего походившее на спальный или административный корпус. Туда он и направился, минуя выгоревшие на солнце стенды с бледными оптимистическими надписями из серии «Так мы отдыхаем», одноэтажные постройки неизвестного назначения с заколоченными дверями и окнами, заросли декоративных кустарников и разрушенные вазоны с сорняками, среди которых проглядывали героически проросшие цветы. Ему просто надо было куда-то идти.
