«Что я тороплюсь, куда спешить? Если Аля смотрит бокс, пускай смотрит. Если ушла, тем лучше, не нужно ничего объяснять, пойду один, а вечером встречу маму… И надо же такому случиться: два человека, из-за которых я пришел в бокс — Аля и Арик, — оба здесь. И оба — свидетели моего «триумфа». Стыдно и противно. Стыдно, потому что оказался слабее, а противно, потому что радуется Арик, — все-таки он предсказал исход боя! Теперь счастлив, будто лично он одолел меня… А сам ты, Опалев, не нашел ничего лучшего, как сводить счеты с прошлым, с этими Ариками!..»
Но своди счеты с прошлым или не своди, а оно остается прошлым и всегда неизменным. Теперь в своей памяти Федор снова был там, в шестом-седьмом классе… В школе — Арик! Дома — всегда занятая собой мама распевает новые песни, наполняя квартиру «вечной» музыкой. Она считала, что если сын успешно учится, то дела его хороши. Она никогда не интересовалась, что у него на душе, будто он был не человек, а растение, только сама изредка жаловалась сыну: «Трудно петь, мой дорогой, если у тебя обыкновенные данные…» — «Ну, почему, ты хорошо поешь, мама, у тебя красивый голос, а таким тембром, как у тебя, никто не обладает», — ободрял он ее, но она не соглашалась. «Ах, мой дорогой, спасибо тебе, но петь — это значит петь по-своему, а я не пою, я только подражаю тем, кто поет!..»
Приходило ли к ней прозрение, или это была спасительная маска, которая помогала ей «работать на сцене», Федор не знал. Однако никогда больше мама не заговаривала о музыкальных занятиях сына, не сокрушалась о том, что он не полюбил скрипку.
Сосед со второго этажа, машинист тепловоза дядя Боря, встречая Федю после школы, говорил: «Вырастешь — дуй в машинисты, они самый качественный и развитой народ, весь мир у них на виду…» Другой сосед со второго этажа, молодой ученый Женя Вишняков, при встрече с Федором только здоровался и никогда не пускался в рассуждения. Он тратил лучшие годы жизни на изобретение средства от облысения — забот много, удач мало, и потому вид у молодого ученого был нервный, задумчивый. Но однажды он сказал Федору: «Послушай, Феденька, вчера вечером я несколько часов кряду наблюдал тебя из окна, все это время ты простоял у кучи с мусором. У тебя что, голова болела?..» — «Не ваше дело», — буркнул Федя и прошел мимо. Не мог же он признаться Вишнякову, что все это время думал об отце, который никак не соберется приехать к ним с матерью в гости.
