— По углам! — бесстрастно развел руки в стороны судья.
Аля вышла в фойе, прислонилась к прохладной стене, где стройными рядами расположились фотографии чемпионов и рекордсменов, губы ее задрожали, и вдруг она заплакала от жалости к Федору, к его беспомощности на ринге. Чувствуя слезы на губах, чуть слышно шептала:
— Жалко Федю, больно.
На Алю поглядывали несколько парней, пока еще не решаясь подойти и спросить, отчего она плачет, а она не ждала утешения, вытерла слезы, присела к столу. Расправив на коленях платье, подняла мокрые глаза и посмотрела на дверь, из которой должен был выйти Федор…
— Зачем вы сняли меня? По правилам соревнований, в нашей возрастной группе боксер снимается после второго нокдауна, а вы?..
Виктор Кузьмич молчал, хотя прекрасно понимал состояние ученика.
Сейчас бесполезно говорить, что тренеру здоровье спортсмена дороже любой победы, что за легким нокдауном мог последовать тяжелый нокаут, а только этого и недоставало Опалеву на семнадцатом году жизни.
— Пока что он сильнее тебя, — сказал Виктор Кузьмич, когда Федору вручили Диплом второй степени и жетон за второе место. — Но я поздравляю тебя: первый раунд ты выиграл.
— Меня оставят на сборе к полякам?
Теперь для тренера начиналось самое трудное: как сказать ученику, что ему нужен перерыв в тренировках? Как объяснить, что он устал, что его могут просто-напросто «разбить», и тогда мальчишка навсегда потерян для бокса, как убедить, что нагрузки на растущий организм должны соответствовать его возможностям, но не превышать их. Одно дело — поражение в гимнастике, легкой атлетике или футболе, и совсем другое — в боксе. Все это знал тренер, но не знал и не хотел знать ученик. Теперь он ждал ответа.
— В принципе, да! Ты — второй номер в команде, но…
Виктор Кузьмич уловил в глазах ученика вспыхнувшую искорку недоверия.
— Но сегодня я понял, что тебе не следует оставаться на сборе. Ты много тренировался, ты устал. Я попрошу, чтобы тебя не включали в команду.
— Почему? — резко спросил Федор.
— Митько сформирован физически, он готов к большим нагрузкам, а ты продолжаешь расти. Ты еще сырой, неокрепший.
— Виктор Кузьмич, — болезненно улыбнулся Федор, — что вы вокруг да около, скажите, я бездарный, так проще.
— Нет! Ты одареннее, умнее его, ты глубже…
— Ладно, все ясно, — махнул рукой Опалев и направился в раздевалку.
Тренер двинулся за ним, мучительно подыскивая простые и убедительные слова, чтобы в эту сложную для обоих минуту он, тренер, не проиграл своему ученику.
