Первым пришел Мельников — крупный, медвежьей стати увалень. Взгляд настороженный, угрюмый.
— Садитесь, — сказал Сергеев. — Ответьте мне, где в какое время вы в последний раз виделись со Стрепетовой?
— Неподалеку от леса, часов около двенадцати. Шли они с Чекановым. Я с ними не разговаривал, прошел мимо…
— Вам известно, что Стрепетова пропала?
— Как не известно, все только об этом и говорят… В тот день получала деньги в банке.
— Как вы считаете, может она, получив деньги в банке, куда-нибудь уехать?
— Кто ее знает?.. По-моему, не похожа на таких… Нет, не может.
— Придется все-таки дать подписку о невыезде. Распишитесь вот здесь.
— Вы меня подозреваете?
— Я никого не подозреваю, веду следствие. Такой у нас порядок. Вера Петровна, снимите, пожалуйста, у Мельникова отпечатки пальцев.
Тот возмутился:
— Вы что это со мной, как с преступником? Тут вам не Америка! Я найду, кому жаловаться!
— Не волнуйтесь, не у одного у вас берем отпечатки, — заверил Мельникова Сергеев, внимательно проследив, как Вера, словно извиняясь, взяла двумя розовыми пальчиками толстый, как сарделька, черный, «шоферский» палец Мельникова, приложила его сначала к штемпельной подушке, а затем к отмытой фотопленке. Такую же операцию проделала с другими пальцами.
Поразило Сергеева то, что Мельников, сначала возмутившись, вдруг затих и стал с интересом наблюдать за действиями эксперта, не без удовольствия созерцая ее строго сдвинутые брови, сосредоточенный взгляд, румянец смущения на щеках. Вера, видимо, впервые в жизни «работала» и проходила не учебную, а настоящую практику, и получалось это у нее настолько мило и непосредственно, что, казалось, сам Мельников забыл, для чего все это делается. Когда процедура с правой рукой была закончена, он, не спуская с Веры заинтересованного взгляда, протянул ей для экспертизы левую руку, чем вызвал еще большее ее смущение.
— Это уже не нужно, — строго сказала она, а Сергеев, глядя на черные от солярки и отработанного масла руки Мельникова, покрытые ссадинами и мозолями от гаечных ключей, подумал, что человек с такими руками не может совершить тяжкое преступление. Он понимал, что, снимая отпечатки пальцев, они обижают, может быть, самого честного и порядочного труженика, но такая уж у них работа.
Не очень-то разобиженный, Мельников ушел, Вера, помолчав, подняла на Сергеева глаза и сказала:
— Он ни в чем не виноват…
— Откуда такие выводы? Ведь все может быть?
— Рука теплая, пальцы не дрожат. Такой большой, добрый сенбернар, давал мне то правую, то левую лапу, а должен был из-за наших подозрений возмутиться.
