– Итак, Вайолет, добро пожаловать в нашу маленькую компанию. – Она улыбнулась, и стали заметны крохотные щели между передними зубами, похожими на кладбищенские надгробья; мне стало тепло, кукла оживала у меня в руках. – Что тебе успели рассказать девушки?
– Ничего. То есть пока ничего. – Я посмотрела на Робин; сняв колпачок, она принялась чертить что-то перьевой ручкой на полях книги.
– Вот и хорошо. – Не сводя с нас взгляда, Аннабел сделала глоток чая. – Мы собираемся каждый четверг, в шесть пятнадцать, на два часа. Если не будешь успевать, можешь согласовать свое расписание со мной, но об этих занятиях и о том, что на них происходит, ни слова за пределами этих четырех стен. Это понятно?
Я кивнула. Глаза у Аннабел оставались мертвенно-холодными.
– Насколько я понимаю, с историей этой школы ты знакома?
Интересно, подумала я, почему все учителя задают мне этот вопрос и почему каждый думает, что мне все известно?
– Разве что чуть-чуть, – робко ответила я.
– В таком случае имеет смысл начать сначала. – Аннабел поставила на стол кружку, от которой поднимался пар. – Школу основала в тысяча шестьсот четвертом году мисс Маргарет Баучер. Сначала в ней было всего четыре ученика, сироты либо дети родителей, которые не могли обеспечить им должный уход. Закон о бедных, согласно которому дети нищих получали право учиться, облегчал мисс Баучер ее работу. В то время открытие специальной школы для девочек могло показаться всего лишь причудой, поскольку в местности, где жила мисс Баучер, и для мальчиков-то школ было наперечет, но ей удалось убедить заинтересованных лиц в том, что в ее школе будут учить юных девиц хорошим манерам, правилам этикета и тому подобному.
Аннабел вытащила из волос шпильку и повертела ее, кончики ее пальцев были в белой глине.
– Разумеется, в действительности все было далеко не так. Мисс Баучер можно было назвать ученым, иное дело, что в то время таким, как она, молодым и образованным, нелегко было применить свои знания на практике. Она любила греческие и римские трагедии; обожала народные легенды и мифы, изучала их едва ли не со скрупулезностью антрополога. Читала пьесы и стихи, жадно поглощала все, что попадало в руки, и регулярно ездила в Лондон на спектакли по пьесам Шекспира и Марло, да и других, ныне забытых драматургов. Три месяца провела в Италии, вдоль и поперек в одиночку исходив Рим и Флоренцию, только чтобы своими глазами увидеть великие работы Микеланджело и других мастеров Возрождения. Так что, сама понимаешь, вряд ли она была так уж расположена учить своих подопечных тому, как правильно пользоваться ножом и вилкой. – Аннабел криво усмехнулась и тут же, словно спохватившись, закусила губу. – Вскоре в школе обучались уже шестьдесят учениц, затем сто; матери охотно отправляли сюда своих дочерей, подделывая документы о смерти родителей, в надежде на то, что их девочек ждет лучшая доля, чем та, что светит, останься они дома.
