Заинтересованность уже прибывших в страну иммигрантов в более жестких ограничениях на миграцию, возможно, имеет и другие социальные причины. По мере роста иммигрантской общины в ней может снижаться социальное доверие. Кроме того, размер иммигрантской общины влияет и на отношение коренного населения к иммигрантам: вопреки надеждам на то, что рост числа контактов повышает уровень терпимости, в реальности, судя по всему, происходит обратное. Чем меньше иммигрантов, тем терпимее к ним относится коренное население. Таким образом, нетерпимость как общественное зло, от которого страдает иммигрантская община в целом, непреднамеренно усугубляется индивидуальным поведением всех тех, кто стремится пополнить ряды мигрантов. Рост нетерпимости как следствие этого поведения не принимается во внимание отдельными мигрантами, но может серьезно отразиться на всех мигрантах, вместе взятых.
Так мы приходим к парадоксу миграции. Отдельные мигранты получают огромную выгоду от миграции, обеспечивающей резкий прирост производительности. Однако мигранты в целом заинтересованы именно в том, что является наиболее пагубным в индивидуальном плане: в создании препятствий к миграции.
Мигрантам достается львиная доля прибыли от прироста производительности, вызванного миграцией, и этим очень щедро окупаются первоначальные затраты на переселение. Но не связано ли пребывание в культурно чужеродном окружении с дальнейшими издержками? Как и в случае с чистым воздействием миграции на коренное население, при наличии соответствующих данных мы можем обратиться к такому совокупному критерию экономических выгод и социальных издержек, как счастье. Не все согласны с тем, что счастье — хороший показатель благосостояния. Исследования говорят о том, что при превышении некоего скромного порога дальнейший прирост дохода не порождает устойчивого роста счастья, хотя и дает временный эффект: выигрыш в лотерею приносит ощущение счастья, однако через несколько месяцев это чувство угасает. Если применить эту концепцию к миграции, то получится, что типичный мигрант, попавший из бедной страны в богатую, испытывает чрезмерный прирост дохода, резко превышающий порог счастья. Согласно экономике счастья, первые несколько тысяч долларов приводят к росту счастья, но дальнейшее возрастание доходов уже не оказывает такого эффекта. По превышении этого порога дальнейший рост счастья вызывается социальными факторами: брак, дети, друзья — вот из чего складывается счастье, а не из размера жалованья. Миграция однозначно влияет на эти социальные факторы, но лишь негативным образом. Семьи разделяются; мигранту приходится жить в культурно чужеродном окружении. Он может слушать радиопередачи из родной страны, окружить себя друзьями из диаспоры и ежегодно ездить домой, но каждый лишний день пребывания вдали от родины может делать его все менее счастливым. Счастье, признаваемое как пригодный к использованию показатель качества жизни, удобно для нас тем, что оно учитывает как рост доходов, так и немонетарные психологические издержки, представляя собой чистый итог действия противоположных сил.
