– Правда.
– А зачем мне приседания?
– Приседания очень полезны, ты задействуешь весь организм. Хочешь, чтобы у тебя были сильные ноги? Приседай. Мечтаешь о мускулистых руках? Приседай.
Миссис Тухейн всегда вела себя напористо, но сейчас она выглядела так, будто доносила до него какую-то прописную истину. Бенджамин Стиллман, должно быть, тоже приседал. И он наверняка знал, что делать с каждым металлическим предметом в этой комнате.
Эдвард сидел на корточках с деревянной палкой за спиной, потому что миссис Тухейн считала, что он ужасно слаб и не готов к штанге, не говоря уже о настоящих тяжестях. Опускаясь на пол, он вспоминал, как Шай смотрела в окно с яростным выражением лица.
– Адлер, – сказала миссис Тухейн. – Приседания не окончены. То, что ты сейчас делаешь, называется «сидеть». Поднимайся и думай о хорошей форме!
Думай о хорошей форме, повторял про себя Эдвард и послушно выполнял упражнение.
Шай читала вслух главу из «Золотого компаса». Когда стрелки часов указали на девять вечера, Эдвард встал. Он пытался отсрочить неизбежное, сказать что-нибудь, чтобы оно не случилось вовсе, но, если Шай захочет, чтобы он ушел, он уйдет. Вот и вся правда. Он почти не слышал текста книги, и ему придется пролистать страницы позже, чтобы наверстать упущенное. Мышцы Эдварда дергались и тряслись, как сотни резинок, и он знал, что завтра тело будет болеть.
Он не смотрел на нее.
– Ладно, – произнес Эдвард. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. Увидимся утром.
Они оба говорили слишком громко, Эдвард поднял свой рюкзак и, спотыкаясь, вышел из комнаты. Он был рад, что Бесы нигде не видно. Он прошел через парадную дверь, а затем, на полпути к дому дяди и тети, в тенистом месте, которое Шай не видела из своего окна, опустился на землю. Не он так решил, его тело просто сдалось.
Теперь у меня нет дома.
Нью-йоркская квартира, где он жил с родителями и братом, была его домом. После аварии тело привело его к дому Шай. Он спрятался там, и это место сделало его сильнее. Сон рядом с Джорданом сменился сном рядом с Шай. Так он обрел утешение. У Джона и Лейси он не чувствововал себя дома, и ему даже казалось, в доме он больше не нуждается. До этого момента. Теперь Эдвард ощущал, будто спрыгнул с доски и оказался в темной воде, окруженный голодными акулами.
Он свернулся калачиком на земле. Сентябрьская ночь была на удивление холодна. Он закрыл глаза, чтобы слиться с темной водой и темным небом. Он не помнил, чтобы раньше ему приходилось так горько плакать. Слезы превращались в океан. Волны поднимались, а потом взбивались в белую пену, и Эдвард гадал, встретится ли он с Гэри и его китами.
