Но может быть, вам неинтересно, сказал Варгиз с совершенно искренним огорчением. Я поспешила его заверить: мне очень интересно.
Он улыбнулся: А вот меня всегда интересовал Советский Союз, сказал он. Не столько Россия, сколько Советский Союз. Его утопия. Я знаю, что реальность не совпала с идеей. Но идея была правильная. Хотя, может, у вас другой взгляд на это. Но сама идея – идея равенства и братства – сама идея была очень хорошая, согласитесь. Должен вам признаться, что я даже пять лет состоял в коммунистической партии.
В индийской компартии?
Да. Марксистско-ленинской. У нас их две. Марксисты-ленинцы, легальная партия. И маоисты, они же наксалиты – нелегальная. Нелегальная, потому что устраивают террористические акты. А моя партия – моя бывшая партия, я в ней больше не состою, хотя не могу полностью расстаться с идеалами, – моя компартия не только легальна, но и третья по величине в парламенте.
Он поставил чашку на стол.
Я из Кералы. Вы знаете? Это южный штат. Коммунистическая партия в нем очень сильна. И христиан очень много. Не знаю, есть ли тут связь. Наше христианство очень старое. Коммунизм, сами понимаете, молодая идеология. Но я больше не живу в Керале, я переехал в столицу.
В Дели?
Да.
А сколько людей в Дели?
Девятнадцать миллионов.
В Дели есть метро?
Есть. С две тысячи второго года. Но в вашей стране метро намного известнее нашего. Я видел фотографии ваших станций – как дворцы.
Разговор заглох. Я знала, что мой собеседник хочет поговорить не о метро, а о Советском Союзе, но я не знала, что ему сказать.
Вы знаете, если вас интересует СССР, вы можете спросить любого жителя в этом городе. Ведь мы оккупировали эту страну больше сорока лет.
Да, но будет ли их мнение объективным?
Я пожала плечами.
А ваше, индийское, мнение об англичанах – объективное?
Вместо ответа он спросил: вы в отпуске, вы сюда приехали отдохнуть?
Я сказала, что приехала сюда из-за Александра Гроссшмида, писателя. Хотела посмотреть на город, где он жил. Я вынула из сумки томик Гроссшмида и положила на столик перед Варгизом.
Варгиз опять взял книгу и стал рассматривать серую обложку, на которой был изображен красный иммиграционный штамп и фотография мужчины: брови сведены, углы губ опущены.
На фото автор изображен, спросил Варгиз, Гроссшмид?
Да.
Какой грустный человек, сказал Варгиз. Вы знаете, вы чем-то похожи. Вы случайно не родственница?
Нет, нет, конечно, нет. Разве я грустная?
Нет, я не это имел в виду. Просто что-то в лице. Черты. И общая задумчивость.
